— Однажды я, после бегства из тюрьмы, хотел проскочить из Ачинска в Туркестан. Где-то в киргизских степях, сдается, около озера Балхаш, в совершенно безлюдном и уединённом месте, наткнулся я на хату одного человека. Не был он ни киргизом, ни россиянином, кем же был — не знаю, собственно. Знаю только, что по-российски он говорил плохо и не любил распространяться о себе. Проведя у него несколько дней, я заметил, что после захода солнца он выходил из дома и возвращался поздно, поддерживая под полой сермяги что-то большое. Просыпаясь ночью, видел его у печки, склонившегося над большим горшком, в котором что-то варилась.
— Как-то к нашему приюту подъехали несколько всадников. Это были киргизы и сарты, и еще какие-то туземцы из Туркестана. Меня удивило, что были они вооружены, что жестоко преследовалось российскими властями, запрещающими носить оружие азиатским туземцам. Догадался, что были это разбойники, а, следовательно, почувствовал к ним симпатию. Они также, узнав, что я «тюремное мясо», стали разговорчивыми и откровенными. Вскоре я узнал, что это батраки нескольких хозяев заезжих дворов на пути из Бухары в Красноводск. Эти хозяева грабили купцов, возвращающихся в Бухару из Хивы после продажи скота, коней, шелка и шерсти. И грабили удивительным способом. Так как у купцов всегда были вооруженные отряды, делали это следующим образом. Добавляли в напитки так называемого «тарантулового вина», которое готовилось из тарантулов, доведенных перед смертью до бешенства, затем же заливаемых спиртом и подвергаемых длительному кипячению с различными ягодами и травками. Это вино имеет зелено-коричневый цвет и отвратительный запах. Несколько капель тарантулового вина, добавленных в другой напиток, становятся причиной почти мгновенный потери сознания, которое возвращается спустя несколько часов, однако оставляя после себя длящееся долго помешательство, утрату памяти и полубессознательные движения и слова. Во время потери сознания, хозяин заезжего двора грабит купца и его людей, потом батраки вывозят его далеко в степь и там оставляют. Чаще всего жертва не может дать себе отчёт, что с ней произошло и где была в последнее время. На этом заканчивается все приключение. Если ограбленный смог бы припомнить себе весь ход дела и прибыл бы со своими людьми, чтобы потребовать потерянное, то в заезжем дворе тоже знали, как поступить в таком случае, высылая против пострадавшего вооруженных батраков, которых вербуют среди преследуемых бродяг, авантюристов и других «потерянных голов». Такие вот люди прибыли в уединенную хату, где скрывался я.
Вы, наверное, уже догадались, что мой хозяин был изготовителем «тарантулового вина». Ужасное это ремесло, однако я видел, что делал он и много хорошего. С разных сторон киргизской земли и из Семиречья прибывали к нему больные с ломотой в костях. Прибывали с опухшими ногами и руками, согнутые в дугу, едва передвигающие ногами. Этот фабрикант отравленного вина лечил всех охотно и бесплатно. Он давал пить настой какой-то травы, добавляя к этой жидкости своего ужасного вина, которое тогда совсем не действовало так одуряюще, велел лежать на солнце, и после нескольких дней пациенты почти выздоравливали и, поблагодарив его, уезжали. Благодарили его не подарками, но другим способом. Ему лично сообщали, когда и куда будет приезжать начальник полиции, судья или другой чиновник, чтобы лекарь был «начеку». Благодаря такой почте, я был там в полной безопасности, имея возможность мгновенно исчезнуть, если бы на нашу фабрику пожаловал непрошенный гость. Почти полгода я помогал своему хозяину фабриковать «тарантуловое вино», за которое ему дорого платили разбойничьи заезжие дворы, научился дразнить пауков раскалённым прутом и узнал все их привычки.
— Почему же бросил это убежище? — спросил я Гака.
Он махнул рукой и неохотно произнёс:
— Все случилось из-за женщины!
— Расскажите! — попросил я.
— История простая! — произнёс он. — Жажда внезапного большого заработка погубила и моего приятеля, и меня. Было это так! К нам неожиданно приехала какая-то хорошо одетая дама. Они закрылись с хозяином дома и долго о чем-то разговаривали. Обеспокоенный и заинтересованный, я начал подслушивать. Вскоре услышал голос прибывшей дамы. «Ну, уже согласна, — говорила она, — отдам вам все перстни и ещё тысячу рублей, только сделайте это тотчас же!» «Пусть госпожа не сомневается, — бормотал мой приятель на своем ломаном языке. — Влейте мужу перед обедом десять капель, и это будет для него последний обед. Пусть меня молния убьет, если я обманываю!» Дама уехала, устроила для мужа последний обед, но, видимо, неумело, потому что суд догадался о преступлении, её арестовали, она выложила, откуда взяла яд. Полиция неожиданно напала на нас, как ястреб на цыплят, и когда мы уже были связаны и посажены в возок, чтобы везти нас в тюрьму, внезапно приехал «пациент» моего приятеля с донесением, что полиция проехала в нескольких километрах от его хаты. Только запоздалой была эта новость, потому что мы наглядно знали, что полиция подъехала значительно ближе к нашему убежищу. Долго ещё потом таскали нас по тюрьмам. А всё из-за женщины!..