Мой знакомый, который молчал, лучше меня знал условия жизни «Жемчужины Востока» и не хотел ближе знакомиться с гущами водорослей в море, бьющим волнами в берега Острова Преступлений.
V. Подземный город
Там, где поселяются китайцы, изгнанные с родины голодом или законом, там сразу гнездится преступление, как единственное оружие в руках этих бедняков, борющихся с современной жизнью за свою жизнь и жизнь своих семей, оставшихся где-то на Хванг-Хо, Пей-Хо или Ян-Тзе-Кянг. Преступление ненавидит дневной свет, боится лучей солнца, чувствует отвращение к течению свежего воздуха, стало быть, прячется оно в подземельях, развалинах домов или уползает как змея под землю. Так было и во Владивостоке. Не только корейский район, но и японский, скалы самого города и окрестные горы изобиловали подземельями, где скрывались разные опасные организации и хищные личности, всплывающие из множества китайских пришельцев.
Были там не только укрытия самых убогих и самых грешных сынов Страны Неба, но и закусочные, склады похищенных вещей и оружия, сложенные здесь главарями китайских бандитов или хунхузов, чайные, курильни опиума и гашиша, фабрики спирта и папирос, даже китайские театры. О некоторой части этих логовищ и тайников знали российские власти, но не принимали это близко к сердцу, потому что существование этого «подземного» города избавляло их от хлопот по размещению гигантских масс китайцев, прибывающих сюда весной. Естественно, что в каждой другой стране, город обратил бы на себя внимание властей, потому что среди этих тысячных толп всегда рыскали самые ужасные эпидемии тифа, оспы, холеры и чумы.
Санитарные распоряжения властей сопровождались тем, что полиция вызывала китайских старейшин и предупреждала весьма угрожающе:
— Чтобы не было больных! В противном случае выбросим всех через границу.
Это предостережение существенно давало результат. Очень редко можно было наблюдать массовую эпидемию среди китайского населения. О том, что она есть, узнавали из других источников, а именно — из переполненных заболевшими россиянами больниц. Эпидемия переселялась из подземелья, из открытых гостиниц и китайских постоялых дворов и распространялась среди европейцев. Китайцев же в больницах никогда не было, за исключением китайцев, работающих у россиян или у иностранцев.
Особенно опасной была чума и, в случае вспышки эпидемии этой болезни, власти были вынуждены предпринимать очень хлопотные и дорогостоящие профилактические меры.
Первым распоряжением было бы выселение китайских пришельцев на родину, для которых это равнялось смертельному приговору, так как сразу за российской границей их поджидали голод и закон. И первое, и второе несли с собой смерть. А значит нашелся способ: больных чумой помещали в безлюдной пещере, старательно их изолируя, останки же умерших сжигали или заливали известью. Похоже были случаи, когда эпидемия начинала угрожать, тогда больных сбрасывали в канавы с известью, чтобы не распространялась инфекция.
Как бы то ни было, при строительстве новых фортов всегда откапывали участки с большим количеством извести с останками костей и лоскутов одежды. Были это, как объясняли, или кладбища умерших от чумы китайцев, или канавы, в которых бросали больных чумой.
Европейцы, которые никогда не были в Китае, обычно посещали опиумокурильни.
Я был там со знакомым китайцем, известным богачом Юн-Хо-Заном. Он мне показывал одну курильню, которая могла бы считаться наиболее типичной для китайского вкуса. Размещалась она на Алеутской улице, на горе, в подвале грязного китайского отеля, в котором и днем и ночью господствовал такой гомон, как будто там был пожар или толпы людей избивали друг друга. Только в первом подвале господствовала тишина, как в храме, но естественно не в китайском. У входа висел большой бумажный фонарь с горящей свечой из красного воска. Уже в сенях поразили нас духота и неприятный горький запах дыма из трубок. Приоткрыв двери и нагнув головы, чтобы не удариться о косяк, прошли мы в середину курильни. Это был длинный подвал с одним окном в углу, но и оно было заслонено кучей мусора, собираемого с подворья и улицы; в этом мусоре дрались между собой за куски хлеба и кости собаки, свиньи и множество китайских детей.