Известный естествовед Маак объяснил это чрезвычайное обилие рыбы в озере Ханка следующим образом.
Озеро очень обильно обеспечено планктоном, или микрофлорой и микрофауной, которые являются самым лучшим кормом для рыбы и других живых существ, между прочим, для черепах с темно-зеленой окраской панциря и длинными ногами. Эти черепахи из вида Shyonix Maackii весят десять-пятнадцать фунтов, хотя и можно встретить значительно большие экземпляры.
Однажды я был свидетелем такой сцены. Казаки из Камень-Рыболова купали в озере коней. Когда выводили коней на берег, один из них начал совершать какие-то удивительные кульбиты. Он вставал на дыбы, лягался, метался и ржал. С большим трудом удалось заставить его выйти на берег и, тогда заметили, что за его хвост зацепилась черепаха. Был это большой экземпляр, так как весил он около сорока фунтов, а его роговые челюсти были такие могучие, что только после умерщвления его, удалось высвободить конский хвост.
Еще был на озере трагический случай с «бакланом», или кормораном. Это большая черная утка с острым, изогнутым на конце клювом. Кормораны слывут за превосходных рыболовов-нырков. И китайцы дрессируют их таким образом, что птицы нырнув и поймав рыбу, возвращаются к хозяину и отдают ему свою добычу. Что правда ничего другого им не остается, так как хитрый китаец надевает корморану на шею железное кольцо, которое не позволяет птице проглотить рыбу.
Таким образом я видел стайку корморанов, занятых ловлей рыбы. Птицы то и дело исчезали под водой и появлялись с добычей в клюве. Тогда начиналась погоня и борьба за добычу.
Один из корморанов нырнул и выплыл, отчаянно размахивая крыльями и с разинутым клювом. Он метался, как одержимый, собирался взлететь и снова тяжело опускался, пока, наконец, не погрузился в воду и выплыл уже недвижимый. Удивленный я велел плыть лодке на место происшествия, вытащил корморана и осмотрел его внимательно. Оказалось, что под водой птица схватила касатку, которая ощетинила свои защитные колючки и увязла в горле неудачного рыболова. В результате птица задохнулась из-за недостатка воздуха.
Я всегда ненавидел назойливых касаток, которые беспардонно накалывались на крючок моей удочки, но никогда я не допускал, чтобы дерзость этих негодяев простиралась так далеко, чтобы влезать в чужое горло.
Я сравнивал Ханку со всеми виденными в жизни озерами и смог ей дать только одно название, а именно Великий Аквариум, где кишит от разных существ, начиная от микроскопических Diatomea и заканчивая чудовищными калугами и самыми большими на свете незваными гостями, касатками.
В 1921 году, когда я прошел Центральную Азию, судьба снова бросила меня в Уссурийский край. Был я недалеко от озера Ханка, которое никогда не может забыть мое благодарное охотничье и рыбацкое сердце. Был в Раздольном, где некогда познакомился с отважными конквистадорами-Худяковыми. Был во Владивостоке, где бездарная российская культура встретилась с нашествием самых худших элементов Китая и Кореи. Но прибыл я не для научных исследований. Хотел убедиться, насколько серьезным делом является антибольшевистское движение, которое началось тогда там и чего от него можно было ожидать!
Нашел я там обычную у россиян партийную борьбу, интриги, угрозу гражданской войны и, естественно, приближающееся поражение, которое пришло годом позже.
Этот красивый, богатый, захватывающий Уссурийский край полон неведомого обаяния девственных лесов, родина прекрасного тигра, красного волка и енота; место, посещаемое черным австралийским лебедем, индийским фламинго, японским ибисом и китайским журавлем, подвергся безнаказанному и бессмысленному уничтожению и опустошению одичалыми бандами красных партизан, пьяных от крови и водки.
Настоящая цивилизация, умная и гуманная, должна прийти туда и сделать из этих лесов, гор и озер, из реки и из моря великую кузню счастья общества и человечности, чтобы не пропала даром Благосклонность Творца, который, согласно преданию, бросил на Уссурийскую землю полную горсть всего, чем обладают другие края, народы и даже континенты.