Все это побудило в свое время чилийское правительство восстановить пришедшую в упадок колонию, прежний Сьюдад-Реаль-дель-Фелипе, которая стала местом ссылки, и Порт Голода вновь обрел вид поселения. Но так продолжалось недолго. В 1850 году в Вальпараисо вспыхнула революция; одни колонисты высказались за старую власть, другие — за новую, которая поддерживала двух соискателей на пост президента Чили, и в конце концов губернатор Порта Голода был убит. Правительству все-таки удалось подавить бунт в чилийской колонии, но с этого момента начался ее упадок, и больше восстанавливать ее не стали, а выбрали другое место, как раз там, где ныне находится Пунта-Аренас.
Чилийское правительство добивалось главным образом того, чтобы над западным побережьем Магелланова пролива реял флаг его страны, и новый порт (который решено было сделать беспошлинным) стал единственным связующим звеном между двумя океанами. Порт имел большое значение еще и потому, что на смену парусным судам приходили паровые, и навигация стала практически безопасной, несмотря на господство западных ветров. Наконец, окончательное обоснование колонии прекращало всякие претензии Аргентинской Республики, по меньшей мере на полуостров Брансуик, естественное продолжение патагонской территории.
Когда с постановкой на якорь было закончено, оба комиссара, не обменявшись ни единым словом, спустились в шлюпку. Они высадились на узкой земляной насыпи, служившей причалом. Затем господа Эррера и Идьятре, держась на расстоянии друг от друга, поднялись по дороге, поддерживаемой в образцовом состоянии и ведущей к поселку с невысокой церковной колокольней, выступавшей из-за деревьев.
Поселок, а в будущем город, начинался с простой деревушки. Ее главную улицу обрамляли примыкавшие один к другому дома с верандами по всему фасаду. На улице было только два общественных здания: церковь, увенчанная шпилем, который пробивал зелень и рисовался на фоне гор, и губернаторский дворец, представлявший из себя довольно уютную резиденцию. Пройдет еще несколько лет — и счастливый соперник Порта Голода обогатится новыми строениями, его население вырастет, а торговля благодаря связям с Америкой и Европой значительно расширится.
Великолепные естественные пастбища для скота, экспорт которого приносил немалые прибыли, окружали со всех сторон Пунта-Аренас. Все это сулило немалые выгоды. Чилийское правительство рассчитывало на то, что, предоставив Пунта-Аренасу статус свободного порта, сможет предложить купцам лучшие и более дешевые товары, чем Буэнос-Айрес, а значит, торговые суда предпочтут разгружаться и загружаться здесь, а не в портах Аргентинской Республики. Не говоря уже о других льготах Пунта-Аренаса, эти купцы экономили на подвозе товаров и таможенной пошлине, тогда как морской переход не превышал полутора тысяч миль.
Не вызывало никаких сомнений, что жителей Пунта-Аренаса ждало благоденствие. Хотя уже и сейчас жизнь людей изменилась к лучшему. И все это благодаря многочисленным отделениям, основанным английскими и чилийскими торговыми домами, и регулярным морским связям с Фолклендскими островами, соседям Магеллании. Здесь была построена каторжная тюрьма, приносившая государству немалые доходы.
Чилийское и аргентинское правительства отстаивали свои права на территории Патагонии и Магеллании, остававшиеся, как известно, не поделенными между этими государствами. Этот вопрос никак не могли урегулировать, он порождал бесконечные споры. Ввиду этого Огненную Землю и прилегающие к ней архипелаги с полным правом можно было считать независимыми.
Но такое положение, если оно продолжится, грозило вызвать какой-нибудь серьезный конфликт, так как затрагивались политические и торговые интересы разных стран, а потому требовалось решение, которое смогло бы удовлетворить обе стороны. Надо отметить, что существование колонии Пунта-Аренас создавало впечатление преимущественного права Чили на земли Магеллании.
И вот для окончательного урегулирования территориального спора обе республики назначили комиссаров. Медлить было нельзя, поскольку в эти края устремились переселенцы, привлеченные природными богатствами. И потом, ненасытная Англия была недалеко. Со своего Фолклендского архипелага она могла протянуть руки к Магеллании и быстро пересечь морской пролив, отделяющий ее владения от Американского континента. Английские каботажные суда то и дело появлялись в пределах Магелланийского ахипелага, а миссионеры не переставали усиливать свое влияние среди туземцев Огненной Земли.