Спит, значит?
Ну, не то чтобы. Глаза у него приоткрыты, чуть-чуть приоткрыты. Он не видит ничего — глаз не поворачивает. И он не станет отвечать, если вы с ним заговорите.
Но вы не знаете, сколько времени это займет.
Через несколько дней после этого его сожгут.
После чего?
После того, как он умрет.
И вы им дадите его сжечь.
Мы их попросим его сжечь. Мы даже за это им заплатим.
Так почему бы сразу его не сжечь?
До того как он умрет?
Нет, нет. Вот вы почему сказали «через несколько дней после этого»?
По закону, нам придется выждать по крайней мере сорок восемь часов.
Даже когда речь идет о старом безобидном счетоводе?
Не такой уж он был и безобидный. Подумайте о заявлении, которое он оставил.
То есть если он умрет в четверг, его нельзя будет похоронить до понедельника.
Когда умрет, его увезут. Подержат где-то, а потом увезут куда-то и там похоронят.
А кто поедет с ним, кто его проводит, когда он умрет? В общем-то никто.
Никто с ним не поедет?
Ну, кто-то его заберет, но это лицо нам незнакомо. Вам незнакомо это лицо?
Работник по найму.
И, небось, среди ночи?
Да.
И вы, небось, не знаете даже, куда его повезут?
Не знаем.
И так-таки никто, значит, ему не составит компании? Ну, он ведь будет уже неживой.
И, значит, по-вашему, это будет неважно.
Его в гроб положат?
Нет, в картонную коробку, в общем.
В картонную коробку?
Да, в маленькую такую. Узкую и маленькую. Она мало весила, даже с ним внутри.
Он такой маленький был?
Да нет. Но с возрастом он усох. И стал легче. Но все-таки уж не до такой степени.
И он, по-вашему, точно был в этой коробке?
Был.
Вы заглядывали?
Нет.
Почему же это?
Нам не предоставили такой возможности.
Выходит, в картонной коробке сожгли нечто, и вы верите, что это был ваш отец?
Да.
И сколько времени это длилось?
Много часов подряд.
Сжигание счетовода! Какая торжественная церемония!
Мы не знали, что это будет картонная коробка. Мы не знали, что она будет такая легкая и маленькая.
Вот это был «сюрприз».
Не знаю, куда он делся, когда умер. Интересно, где он теперь?
И вы теперь это спрашиваете? Почему же вы раньше не спросили?
Ну, вопросы были. Ответа не было. Но сейчас это более актуально.
«Актуально»!
Мне хотелось думать, что еще он где-то близко, нет, правда, хотелось верить. Если он близко, он, по-моему, где-то тут витает.
Витает?
Ну, не ходит же он. Так его и вижу — парит в нескольких метрах от земли.
И вы говорите «Так его и вижу» — и вы можете сидеть в удобном кресле и говорить, что вы «его видите». Ну и где же он, по-вашему?
Но если он где-то рядом, витает, он такой, каким он раньше был, или такой, каким сделался к концу? Раньше он был в твердой памяти. Восстановил он ее, прежде чем вернуться? Или он такой, как стал к концу, когда от памяти у него маловато осталось?
Нашли о чем толковать.
Сперва я, бывало, задам ему вопрос, а он говорит «Нет, не помню». Потом стал только головой трясти, если я задам вопрос. А у самого такая улыбочка на лице, будто бы он и непрочь не помнить. Будто ему даже это интересно. По-моему, ему внимание льстило. Тогда ему еще нравилось наблюдать то да се. Раз как-то, еще дождь шел, сидим мы с ним перед домом, у главного подъезда под такой вроде как крышей.
Минуточку. Что вы называете домом?
Дом престарелых, он там под конец жил.
Дом! Скажете тоже!
И он смотрел, как воробьи прыгают по мокрому асфальту. Потом мальчик проехал на велосипеде. Потом женщина прошла под ярким зонтиком. И он на них на всех пальцем показывал. На воробьев, на мальчика-велосипедиста, на женщину с ярким зонтиком под дождем.
Да бросьте вы. Просто вам хочется считать, что он все еще витает поблизости.
Нет, я уже не считаю, что он тут поблизости.
Скажите еще, что он по-прежнему в твердой памяти. А то как же. Иначе он плюнул бы на все и просто бы улетучился.
Я считаю, что он — и вправду — был здесь потом еще три дня. Я так считаю.
Почему три?
Сердце, ум
Сердце плачет.
Ум пытается утешить сердце.
Ум растолковывает сердцу все как есть, опять.
Ты потеряешь тех, кого ты любишь. Их всех не будет больше. Но ведь и земли когда-нибудь не будет.