— Так как же? — заговорил опять урядник, вопросительно поглядывая на казаков то на одного, то на другого…
Голос у него все был такой, будто он говорил в присутствии спящего… Только теперь в голосе, вместе с тем, сквозили и другие нотки… Будто он старался возвысить голос, и это именно потому теперь так странно звучал его голос, словно надтреснутый, словно он не находил в себе достаточно силы сказать, так как он говорил обыкновенно с подчиненными густо и сочно… Слова у него обрывались… Казалось, вот-вот забрали слова силу и сразу вдруг словно соскочили куда-то вниз и разбились как стекло.
Он крикнул:
— Волчков!..
Казак Волчков выпрямился в седле и слегка подался корпусом вперед.
— Поезжай-ка ты, братец, освидетельствуй…
Волчков хлестнул коня, выдвинулся вперед и затрусил по дороге.
Ноги его лошади сразу затянуло золотой пылью…
Минуту спустя, урядник сказал, поглядев в лицо казакам:
— Ишь ты, пыли-то сколько нанесло… И не слыхать как скачет…
И опять повторил, уже ни к кому не обращаясь и словно чуть-чуть удивленно:
— Тишь-то, тишь какая… Ах ты, Господи.
Нижний край солнца коснулся скал; от скал через всю степь потянулись лучи низко над песками.
Скоро лучи стали короче… Тени от скал потемнели. С песков, казалось, кто-то невидимой рукой сдергивал воздушную кисею золотого газа и пески обнажались, принимая свой обычный желтый цвет.
По небу сквозь золото заката просвечивал зеленоватый оттенок.
Уж больше чем на половину ушло солнце за скалы… Через несколько минут только небольшое сияние осталось на том месте, где недавно горел его огненный диск.
II
Чем ближе Волчков подъезжал к деревне, тем неспокойнее становилось у него на душе.
Пристально вглядывался он прямо вперед перед собою, подобрав покороче поводья, готовый каждую секунду остановить лошадь или повернуть ее назад…
Винтовку он держал наготове поперек седла…
Тишина в степи по-прежнему была полная. Деревня казалась вымершей. По улице против каждой хаты смутно обозначались на земле тени, падавшие от хат… Смутно белели в тени их стены.
Что-то мелькнуло в тени около одной из хат — точно возле хаты лежала белая бумага и ее подхватило и подняло ветром… Несомненно, это была человеческая фигура, но Волчков видел ясно только именно одно — это белое пятно, может-быть, рубашку… Пятно казалось вынырнуло из темноты и остановилось, смутно белея в воздухе… И сейчас же Волчков различил расплывчатые очертания головы и такие же расплывчатые очертания ног, казавшихся совсем черными…
Он попридержал лошадь и затем шагом стал подвигаться вперед.
В ту же минуту белое пятно двинулось в сторону — куда— он не мог различить, вправо или влево, и пропало.
Он продолжал подвигаться вперед.
Сердце его билось ускоренно быстро.
Он все еще не знал, как он поступит: вернется ли назад к товарищам, или доберется до деревни. Учащённым стуком билось его сердце и, казалось, мешало ему решить этот вопрос.
Мысли словно прыгали, словно бились одним темпом с сердцем…
Изредка, сквозь мысли, сознание воспринимало мягкий стук лошадиных копыт неясно и неопределенно, — точно этот стук несся откуда-то издалека…
Являлись новые мысли:
— А ведь там, небось, не слышно…
И мгновенно эта новая мысль гасла в сознании, и к сердцу подкатывала будто холодная волна… Он чувствовал, как кровь стучит в висках, — точно жилки на висках то наливаются кровью, то опять кровь отливает от них.
— А вдруг…
Разве враги не могли засесть в деревне и поджидать его… А потом — хлоп и готово. Кто этот человек в белой рубахе с босыми ногами. Зачем он убежал?.. Куда?
Глаза беспокойно бегали по сторонам, поминутно останавливаясь на ряде домишек, тянувшихся вдоль дороги с одной стороны (деревня была построена в один порядок).
Ему казалось, что не он приближается к деревне, а деревня надвигается на него.
Было мгновенье, когда он не чувствовал под собой лошади и не чувствовал, как она везет его, потому что в это мгновенье вся его душа сосредоточилась на одной мысли: что сейчас будет… Эта мысль словно вырывала душу из тела… И душа горела одна, независимо от тела.
Он один, а там их, быть может, много…
Ближе, ближе надвигается деревня.
Вот он поравнялся с крайним домиком.
— Вернуться или нет?..
Домик остался позади… Другой: домишка шагах в десяти.
Из глубины улицы веет свежестью… Там совсем темно. Ничего не видно.