— To-есть как за него? — крикнул другой китаец.
— За русских? — спросил Кузьмин.
Китаец молчал.
— То-то видно, что за русского, — продолжал Кузмин; — нас и без тебя русские разорили, а ты еще пытать собираешься.
Китаец попятился.
Кузьмин поднял руку, согнув ее в локте, и потряс кистью руки в воздухе, выставив указательный палец вверх.
— Знаю я тебя! Гляди…
Теперь уж и все три китайца попятились разом и разом замахали руками.
Потом один сказал:
— Мы думали, он — русский.
И ткнули пальцем вперед в сторону Петьки.
— Говорят тебе — племянник! — крикнул Кузьмин. — Вон его племянник.
— Мой племянник, — проговорил Семен.
— А вы не хунхузы? — спросил китаец.
Семен поглядел на Кузьмина, а Кузьмин на Семена.
— Гм, — сказал Семен.
— Гм, — сказал Кузьмин.
Потом они оба разом взглянули в лицо китайцу, сдвинув брови, и разом же крикнули:
— Что-о?
Они понимали друг друга с одного взгляда и решили по молчаливому соглашению держаться с китайцами так, чтобы китайцы могли, пожалуй, только, подозревать в них хунхузов и ни в каком случае не быть уверенными что перед ними действительно стоят хунхузы.
Они знали, что китайцы, как и те, что на стороне русских, так и те, что помогают японцам, одинаково боятся хунхузов.
— Вот дойдем до японцев, — заговорил Семен, — так они вам покажут, как пытать.
Щеки у него побагровели.
— Я вас… Погоди только!
— Кто мы, — сказал Кузьмин, — это до тебя не касается.
Он принял важный вид.
Китайцы снова замахали руками и стали кланяться.
Потом один спросил:
— Вы за японцев?
— А ты за кого? — в свою очередь, спросил Кузьмин.
Китаец потупился.
Тогда выступил вперед Семен.
— Я вижу, — проговорил он, — что ты умный человек. Ты меня не знаешь, а я тебя… Так?
— Так, — сказал китаец.
Семен повернулся вправо и махнул рукой в ту сторону.
— Там — русские.
Затем махнул рукой влево.
— А там японцы… Так?
— Так.
— А мы посередине.
— Посередине, — повторил за ним и китаец.
— И не знаем ты меня, а я тебя… Так?
— Не знаем…
— И значит, ты умный человек, когда молчишь. Китаец снова опустил глаза.
— А я….
И тут Семен подбоченился.
— А я умней тебя, потому что знаешь, что? Китаец исподлобья взглянул на него.
— Что? — произнес он нерешительно.
— Я! — ни за кого! Пусть их дерутся.
И, повернувшись к китайцам спиной, он сказал Кузьмину:
— Пойдем…
Потом, взяв Петьку за плечо, слегка толкнул его в плечо ладонью…
XXI
Экспедиция Семена и его товарищей в тылу неприятельских позиций продолжалось около недели.
На третий или на четвертый день им пришлось иметь стычку с хунхузами…
Это было первое серьезное дело, в котором Петьке довелось встретить смерть лицом к лицу.
Все трое только что расположились на отдых в неглубоком овражке, заросшем чахлым корявым кустарником.
Кузьмин стоял настороже, спрятавшись между кустами на краю обрыва, Семен и Петька закусывали. Потом Кузьмина должен был сменить Петька. Ночью вызвался сторожить Семен.
Закусив, Семен расположился на отдых, намереваясь уснуть часа два, пока не стемнело еще, а Петька, сидя возле него, осматривал свой револьвер, ожидая, когда Кузьмин, простояв известное, время кликнет его на смену…
Вдруг к ним торопливо, сгорбившись, вобрав голову в плечи, держа револьвер в одной руке, а другой придерживая на голове соломенную китайскую шляпу, подбежал Кузьмин.
Но взглянув на Петьку, он направился прямо к Семену и схватил его за плечо.
— Семен!..
Он тряхнул его за плечо…
Чтобы не беспокоил шум ветра и свет солнца, Семен надвинул на голову с затылка воротник курмы и закрыл полями шляпы лоб и глаза.
Когда окликнул его Кузьмин, он сдвинул шляпу кверху и глянул на Кузьмина из-под шляпы одним глазом.
— А? — сказал он.
— Хунхузы, — проговорил он оперся рукой о землю и, закусив губу, поглядел через плечо назад вверх по берегу оврага, в сторону, откуда прибежал.
Семен вскочил.
— Где?
Но Кузьмин с силой сейчас-же дернул его за подол юбки.
— Что ты! — зашептал он, вдруг съежившись, подняв плечи и еще более вобрав в плечи голову.
Он опять дернул Семена за юбку.
— Садись. Они тут недалеко.
Петька, поднявшийся было вслед за Семеном, присел опять, как сидел раньше — на корточки. Затаив дух, он уставился на Кузьмина.
Семен тоже присел.
— Не далеко? — обратился он к Кузьмину.
— Вон тут…
И Кузьмин махнул рукой неопределенно куда-то в сторону и вверх…
— На бугорке сейчас, — добавил он.
Семен махнул головой.
— А знаю…
В степи около них только и был один бугорок.
— На бугорке, — повторил Кузьмин, — я это смотрю, едут…
— Много? — спросил Семен.
Семен, поднявшись, также сгорбившись, глянул поверх кустов, вытянув шею; потом чуть-чуть выпрямился.
— Пятеро, — шепнул он.
Семен приподнялся тоже, так же, как Кузьмин, согнув спину и вытягивая шею…
И сейчас же вся его коренастая фигура словно осела внизу, словно сократилась.
— И то пятеро.
Он поглядел на Кузьмина.
— Как быть! — произнес Кузьмин… — А?..
— Сюда едут…
— Прямо на нас.
Семен обернулся к Петьке.
— Петька! не боишься?..
— Нет, — сказал Петька.
Он уже слышал глухой топот лошадиных копыт.
— Нет, — повторил он.
По спине у него побежали мурашки. Сразу во рту стало сухо, будто изнутри пыхнуло жаром и будто, потому что во рту было сухо, язык ворочался с трудом. Кровь стукнула в виски.
Но страха, того, чтобы сейчас броситься бежать, он не испытывал.
И он повторил опять:
— Нет.
Еще слышней затопали копыта.
— Ползи за нами, — сказал Семен.
Кузьмин тоже через плечо взглянул на Петьку.
— Поспешай.
И согнувшись, между кустами стал взбираться вверх по откосу оврага…
Семен шел рядом с ним, как он, согнувшись, вытаскивая на ходу револьвер из рукава кофты.
— Поспешай! Поспешай, — еще раз шепнул Кузьмин.
Но Петька был уж около Семена.
Семен на минуту замешкался, вынимая револьвер. Петька его обогнал.
Он слышал, как стучит его сердце, как стучит кровь в висках. Казалось, кровь стучит громче, чем стучат за кустами лошадиные копыта.
Вот и край оврага.
Он взглянул на Кузьмина. Кузьмин уж вытянулся во всю длину между кустами.
Ладонь левой руки он подложил под локоть правой. В правой у него револьвер… Он держит револьвер близко около самого, носа.
— Прицеливайся лучше, — шепчет сзади Семена. Потом Петька чувствует, как Семен сзади схватил его за ногу, за каблук сапога.
— Петька! назад… Пусти!
Он продвигается на животе мимо Петьки, ближе к Кузьмину.
— Погоди, давай вместе…
О, как громко стучит кровь в висках!.. Слова Семена вспыхивают и погасают, оставляя в сознании слабый след.
Но Петька во всем повинуется Семену.
Семен словно передвигает его своими словами с места на место.
— Петька, равняйся. Ложись с нами рядом… Видишь, вон…
Хунхузы видны отчетливо на темном фоне степи. Трое едут впереди, помахивая нагайками. Ружья у всех за плечами. Должно быть, они совсем не ждут нападения.
— Берданки, — снова слышится шопот Семена… Кузьмин поворачивает голову.
— Пебоди, (Пебоди — ружье старого образца, теперь уже не употребляющееся в русской армии) — говорит он…
Но Петька не может разобрать берданка ли у хунхузов, или пебоди: видны только приклады да концы стволов.
А хунхузы все ближе и ближе.
Вот уж совсем близко… Шагов шестьдесят.
— Петька!..
На секунду Семен умолкает, затем шепчет снова: