– Вы совершенно правы. Думаю, знает. И ему нет до этого дела.
– Ах неужели? Значит, ему нет дела? А вот мне есть. Ты же понимаешь, что я могу тебя в порошок стереть? Что запросто могу заявить о домогательствах? И поверь, в свидетелях у меня недостатка не будет. Я-то думала, ты умнее. Думала, ты просто водишь его за нос у всех на глазах. Зачем, спрашивается, было тащить его на террасу «Хрустального дворца»? Показать всем, как вы воркуете? И что это докажет?
– Послушайте, почему бы Вам не задать эти вопросы Вашему племяннику? Почему не подождать, пока он вернётся? Или просто не написать?
– Потому что Гвидо – безвольная тряпка и должен спокойно учиться, не думая о подобной чепухе. А ещё потому, что лучше бы нам сперва прийти к соглашению. Уверена, что в конце концов мы найдём общий язык.
– К какому ещё соглашению?
– Есть у меня одно предложение. И лучше бы тебе выслушать его очень внимательно.
– Что ж, говорите.
– Как ты знаешь, Кирику я вышвырнула. А Ринучча в одиночку не справляется. Нужна ещё одна служанка.
– Вы совершенно правы. Впрочем, Вам не составит труда её найти.
– А я уже нашла. Мне нужна здоровая молодая девушка. И я хочу, чтобы это была ты.
– Но я ведь швея!
– Пфф! Слушай-ка, великий кутюрье штопки и заплаток! Бабушка твоя была прекрасной служанкой. Знаешь же не понаслышке, что она пару месяцев здесь отслужила – Виттория тогда ещё совсем малышкой была. Никогда не понимала, чего ради ей вздумалось уйти. Но признайся, она ведь и тебя кое-чему научила?
– Меня она научила шить.
– Вот упрямица! Шей себе на здоровье, если тебе так нравится, мне всё равно. А я предлагаю тебе жалованье, и неплохое. Сколько ты сейчас зарабатываешь? Скажем, в месяц?
– Простите великодушно, но Ваше предложение меня не интересует.
– О, ещё как интересует! Насколько я понимаю, Гвидо тебе не противен, да и ты ему нравишься. Сама знаешь, как только он закончит учёбу, переедет жить ко мне. Идеальное решение, не находишь?
Я не сразу поняла: она ведь говорила, что засудит на меня за домогательства!
– Не притворяйся тупицей, святоша ты малолетняя! Всё ты прекрасно знаешь! Конечно, сперва тебя ждёт медицинский осмотр. И весьма тщательный – уж доктор Риччи позаботится. Впрочем, он считает, что ты вполне здорова и постыдными болезнями страдать не должна, так что Гвидо не заразишь...
Постыдная болезнь? Заражу? От того, что я вдруг осознала, меня бросило в дрожь. Конечно, мне не раз приходилось слышать истории о молодых служанках, нанятых хозяйками в качестве отдушины для своих сыновей, – деревенских девчонках, среди которых тщательно отбирали самых наивных и неопытных. И, разумеется, девственниц, чтобы не принесли с собой подобной болезни. Так вот что значили слова дона Урбано в завещании! Бедная Кирика! Ей, наверное, было не больше пятнадцати, когда её забрали из деревни. Как тут не влюбиться в хозяйского сынка? И ведь она, полвека прожив как рабыня, как «старая служанка», безропотно сносившая презрение и издевательства хозяйки, всё равно по нему плакала! Что же ей довелось пережить! А потом, когда вышел закон об обязательных медицинских осмотрах, и обитательницы закрытых заведений перестали представлять опасность, дон Урбано с разрешения матери отправился искать себе отдушину в другом месте. И всё-таки Кирика не вышла замуж, хотя о том, где благородный синьор проводит ночи, знала даже синьорина Эстер. Чудо ещё, что бедняжку не прогнали, когда она стала не нужна. Теперь понятно, почему бабушка не осталась в этом доме: ей, женщине честной, невыносимо было каждый день наблюдать такое позорище. А Ринучча? Интересно, знала ли Ринучча? Её ведь наняли много позже, уже после эпидемии, когда всё, что было между теми двумя, скорее всего, сошло на нет. Но, может, она хотя бы догадывалась? Или Кирика с ней не откровенничала?
А...? А...? Мне вовсе не хотелось, чтобы эта мысль, это сомнение пятнало мою душу, но что я могла поделать? А знал ли Гвидо? Или, может, подозревал?
Мне показалось, что обитые красным дамастом стены пришли в движение. Я пошатнулась: чтобы не упасть, пришлось даже схватиться за спинку стула. Нет, Гвидо не знал, не мог знать! Он вырос в не этом доме, его отец давно рассорился со свекровью и не позволял ей растить мальчика. Он дал ему другое воспитание, другие ценности. Гвидо меня уважал. И не отдал бы мне мамино кольцо, если бы думал, что может купить моё тело за жалованье служанки.