Красавчик с непокорной шевелюрой тихонько свистит:
– Вы только посмотрите. Настоящая герлскаут.
– Мы же не звери, старик, – говорит ее бойфренд, ухмыляясь.
О, боже. Вот жуть! Он собирается разрешить друзьям заняться этим в палате, словно это номер в мотеле.
Маска скрывает мою гримасу отвращения, и я иду по коридору, спеша отойти как можно дальше от того, что здесь затевается. Скорее прочь.
Вот вам и красавчик.
Глава 2
Уилл
– Ладно, ребята, еще увидимся. – Я подмигиваю Джейсону и закрываю дверь – пусть побудут наедине. На двери рисунок – череп, и его пустые глазницы смотрят на меня в упор. На черепе надета кислородная маска, а под ней подпись «Оставь надежду, всяк сюда входящий». Сгодится для девиза этой лечебницы. Впрочем, подойдет и любой из тех пятидесяти больниц, в которых я побывал за последние восемь месяцев.
Пробегаю взглядом по коридору и вижу, как закрывается дверь за девушкой, которую я уже видел входившей в палату раньше. Ее потертые белые «конверсы» скрылись в дверном проеме. Она была одна и тащила спортивную сумку, достаточно большую и для трех взрослых, но все равно выглядела очень привлекательной.
И давайте начистоту. Не каждый день видишь в больнице симпатичную девчонку, которая к тому же занимает палату едва ли не по соседству с тобой.
Оторвавшись от блокнота, я пожимаю плечами, скатываю его в трубочку, сую в задний карман и направляюсь по коридору за незнакомкой. Дело вовсе не в том, что у меня нет занятия получше, и я точно не собираюсь задерживаться здесь еще на час.
Толкаю распашные двери и вижу, как она проходит по выстеленному серой керамической плиткой полу, перекидываясь словечком, кивая или махая рукой едва ли не каждому встречному, как будто у нее здесь собственный персональный парад по случаю Дня благодарения.
Незнакомка входит в стеклянный лифт с видом на восточный вестибюль, где стоит большая, празднично украшенная рождественская ель. Должно быть ее поставили сегодня утром, еще до того, как все успели доесть остатки ужина по случаю Дня благодарения.
Хорошо, что наконец-то убрали громадное изображение индейки.
Продолжая наблюдать, вижу, как незнакомка поднимает руки, поправляет маску и, наклонившись, нажимает кнопку. Дверцы медленно закрываются.
Поднимаюсь по лестнице рядом с лифтом, одновременно следя за тем, чтобы не столкнуться с кем-нибудь и не упустить из виду кабину, которая уверенно ползет к пятому этажу.
Конечно. Бегу по ступенькам так быстро, как только позволяют легкие, и ухитряюсь не только пережить серьезный приступ кашля, но и оправиться от него еще до того, как девушка в маске выходит из лифта и исчезает за углом. Растираю грудь, прокашливаюсь, прохожу за ней пару коротких коридорчиков и следую по широкому, застекленному переходу, ведущему к соседнему корпусу.
Хотя незнакомка и попала сюда сегодня утром, она определенно прекрасно здесь ориентируется. Если же принять во внимание скорость ее передвижения и тот факт, что ей знаком едва ли не каждый в этом здании, я бы не удивился, обнаружив, что она некто вроде мэра этого мирка. Я провел здесь две недели и только лишь вчера вычислил, как можно безопасно улизнуть из палаты в кафетерий в корпусе 2, а с ориентацией у меня все в порядке. За несколько лет я побывал во многих больницах, и в каждой мне так или иначе приходилось осваиваться. В каком-то смысле это стало моим хобби.
Девушка останавливается перед двойной дверью, табличка над которой гласит: ВОСТОЧНЫЙ ВХОД. ОТДЕЛЕНИЕ НЕОНАТАЛЬНОЙ ИНТЕНСИВНОЙ ТЕРАПИИ, заглядывает внутрь и лишь затем толкает дверь.
Странно.
Иметь детей, когда у тебя кистозный фиброз, ситуация супертрудная. Мне приходилось слышать о том, как девушки с кистозным фиброзом переживают из-за этого, но смотреть на детишек, которых у тебя, может быть, никогда не будет, это совершенно иной уровень.
Жуткая депрессуха.
Кистозный фиброз – такая болезнь, в которой меня раздражает многое, но не это. Практически все парни с этой болезнью бесплодны, а это означает, что от меня никто не забеременеет, и по крайней мере в этом отношении беспокоиться не о чем, и ломать комедию, изображая счастливое семейство, мне не придется.
Держу пари, Джейсон хотел бы оказаться сейчас в моей шкуре.
Посматривая по сторонам, приближаюсь к двери и заглядываю в узкое окошечко. Моя незнакомка стоит перед смотровой панелью и наблюдает за крохотным малышом в кювезе. Его ручки и ножки соединены проводами с какими-то огромными в сравнении с ним приборами.
Толкаю дверь, проскальзываю в полутемный коридор и секунду-другую с улыбкой наблюдаю за девушкой. Ничего не могу с собой поделать – смотрю на ее отражение в стекле, и все, что за стеклом, расплывается. Вблизи она симпатичнее – длинные ресницы, густые брови. И даже маска ее не портит. Не сводя глаз с ребенка, незнакомка поднимает руку и убирает упавшие на лицо волнистые песочного оттенка каштановые волосы.