И время потребовало актера-интеллигента в истинном значении этого слова, актера повышенной чуткости, умеющего и любящего передавать течение и сложность мысли, многозначность духовного мира человека. Артистический облик Смоктуновского, очевидно, соответствовал представлениям о таком актере, отвечал желаниям зрителей. Вот почему, сыграв, в сущности всего две-три роли, он оказался в эпицентре скрещивающихся интересов различных зрительских слоев, стал одним из популярнейших актеров. Выдающийся деятель советского театра Алексей Дмитриевич Попов писал в те годы: "Изменяется тип актера, самый современный тип – это актер интеллектуального обаяния".
Таким обаянием и обладал Иннокентий Смоктуновский.
Путь его в актеры был мучительным. Известно, легкого пути в искусстве нет. Но даже с учетом этой прописной истины, надо признать его артистическую молодость тяжелой. Вот некоторые, штрихи ее.
Родился он в 1925-м году. (Следовательно, в I985-м ему исполнилось шестьдесят.)
Его родина – деревня на севере Томской области. Впоследствии семья переехала в Красноярск. Отец, также родившийся в Сибири, был грузчиком в речном порту на Енисее. Смоктуновские происходят, по всей вероятности, от тех поляков, что в тридцатые и шестидесятые годы прошлого века ссылались царем в Сибирь за восстания в "Царстве Польском". Тут, в Сибири, породнились они с местными жителями, которые в жестокий век приняли их как своих. Вместе с поколениями русских революционеров они дали Сибири первопроходцев, исследователей, врачей и учителей, немало способствовав освоению этого края российского будущего. Так что он, Иннокентий Смоктуновский – потомственный сибиряк.
В начале войны отец его ушел на фронт и вскоре погиб. Сын вынужден был бросить школу и поступить в фельдшерско-акушерское училище, которое позже сменил на школу киномехаников. Начались его университеты... Дальше военное училище, фронт. Сержант Смоктуновский на Курской дуге, где в 1943 году произошло крупнейшее сражение Второй мировой войны. Он воевал и на легендарном днепровском плацдарме, был в окружении, бежал из колонны пленных, попал к партизанам, вновь оказался в регулярных частях Красной армии. Закончил войну в Германия, дошел до Берлина. И всего-то ему было двадцать лет!
Демобилизовавшись, он опять оказался в Красноярске, что и говорить, жизненный опыт его был велик. Двадцатилетний человек прошедший такое, уже не юноша. А вот профессии не было. Собравшись поступить в один из местных красноярских институтов, он несколько неожиданно для себя оказался на вступительном экзамене в студии местного драматического театра. В тайне он давно хотел стать актером и решился попробовать. Из студии, не окончив ее, уехал а Норильск, тамошнему театру срочно потребовались молодые актеры. Решил учиться на актера непосредственно на сцене.
Видимо, в наследство от отца получил он характер скитальца.
Начались хождения по театрам.
Он играл в Норильске, Грозном, Махачкале, Волгограде. В середине сезона 1953-54 года появился в столице. Мало кто из старых московских театралов помнит его в спектаклях Театра имени Ленинского Комсомола. Это не удивительно. Удивительно другое. Даже эти старожилы театра не могут припомнить, что же он играл.
Разумеется, был молод и неумел. Но ведь незаурядный и оригинальный его дар ведь был же в нем и тогда!? Время его не пришло! Не было общественной потребности в таком типе актера.
В I955-м году летом начались съемки фильма "Солдаты". В 1956-м, когда фильм вышел на экраны, можно было понять, что роль лейтенанта Красной армии Фарбера сыграна никому неизвестным актером свежо, сильно, что исполнитель – актер своеобразнейший. Все это так. Но ведь незадолго до этого, зимой, шесть московских театров отказались от его услуг. Шесть! Только седьмой разрешил ему попробовать свои силы, не беря при этом на себя никаких обязательств. Выйдет – выйдет. Нет пеняй, мол на себя.
Искусство – вещь жестокая,
Чтобы быть точным следует сказать, что и до "Солдат" он появлялся на экране. Очаровательно сыграл юного поэта в телевизионном фильме "Как он лгал ее мужу" по Бернарду Шоу, был как пушинка, как дамская перчатка в "аристократическом" антураже. Иронически стиль язвительного английского классика был им усвоен и броско продемонстрирован зрителю. Однако фильм мало кто заметил.
Так бывает в судьбе артиста. Нужно, чтоб что-то произошло, чтоб время совпало с ним. Может быть необходим счастливый случай? Ведь об этом так много пишут в театральных мемуарах. Когда я слышу такое, то вспоминаю восточную мудрость: случай всегда приходит на помощь тому, кто борется до конца! А он боролся. Впадал в отчаяние, но боролся.
Много лет спустя он напишет книгу "Время добрых надежд". В пронзительной, волнующей главе ее "Три ступеньки вниз" он решится вновь прожить и пережить время своих скитаний, неуверенности, когда тяжесть несбывшегося едва не раздавила его. То как описывает он свое утлое пристанище-подоконник на лестничной площадке верхнего этажа одного из домов на Кропоткинской улице столицы напоминает описание коморки Раскольникова, героя романа "Преступление наказание" Достоевского. Можно понять и простить его язвительность, когда рассказывает он о хождениях по кабинетам главных режиссеров московских театров, хозяева которых напрочь "не видели" его. Впрочем, можно понять и хозяев кабинетов, не видевших в юном дилетанте на редкость одаренного актера. Тут нужен глаз особый. В истории искусств рассказывается, что великие скульпторы древней Греции и эпохи Возрождения могли, взглянув на глыбу мрамора, определить будет ли камень столь же чист внутри как и снаружи, не обнаружатся ли при обработке какие-либо вкрапления иного цвета и нарушат идеальную белизну будущей статуи. Вот так и режиссер должен при взгляде на живой "сырой материал", на ничего еще не умеющих юношу или девушку определить – что там внутри, выйдет ли художник, мастер?..
Лейтенант Фарбер – гимн интеллигенту на войне, исследование природы стойкости порожденной не импульсивным порывом, но осознанием великих ценностей, которые защищал народ. Осознанием Родины с ее историей, осознанием культуры не только выраженной вещественно, но в преемственности творческого духа многих поколений писателей, ученых, прославивших Россию.
Математик, представитель хрупкой городской профессии, с абсолютным слухом на красоту, на музыку природы, он говорил тонким, неподходящим для окопной обстановки "штатским" голосом. Все время казалось, что он вот-вот потеряет железные очки с разбитым, в трещинках стеклом, что пилотка свалится с его крупной головы, что ноги его плавают в больших не по размеру кирзовых сапогах, Он стыдливо признавался своему собеседнику в редкий час фронтового затишья, что до войны, в "гражданке" ни разу не ударил человека ("не дал никому по морде"). И при этой невоенной "фактуре" его герой был стойким и умным, как подобает бойцу и офицеру.