Юлия Борисова – из первых актрис знаменитого и столь богатого актерскими талантами театра. Но своеобразие ее дарования, которое всегда казалось мне блистательным, еще не объясняет того места, которое она занимает в московской артистической плеяде. Представьте себе какой-нибудь символ устойчивости в нашем бурно меняющемся мире, Например, голос и лицо популярного телевизионного дикторах. Идут годы, уходят в прошлое десятилетия, а он, как и прежде, появляется на экране. И постепенно его лицо становится как бы символом постоянства, правильного течения жизни.
Скоро тридцать лет как я бываю на всех премьерах с ее участием. И я знаю, что за эти годы она никогда не пропускала спектакля, не только премьерного, но вообще спектакля, в котором, она занята. Разве что болезнь налила ее с ног совершенно. (Однажды я наблюдал из-за кулис, как Борис она в концерте играла дуэтную сцену из спектакля "Варшавская мелодия" с Михаилом Ульяновым. Играла великолепно, ажурно, грациозно. Сделала из сценки законченный музыкальный этюд, и ее безудержный темперамент торжествовал. Когда же она вышла со сцены, я понял, до какой же степени она нездорова. Лицо ее было бледно, дыхание прерывисто. Ее увезли. Конечно, это нередко случается в жизни актера, но одно дело – про это слышать, другое – видеть лицо в жару, в испарине...)
На любом спектакле Юлия Борисова играет, вкладывая в исполнение роли все физические и нравственные силы, расчетливо и вдохновенно в одно и то же время. У нее, как у всякого художника, могут быть неудачи или полуудачи. Но у нее не может быть работы вполсилы. Она высокий образец профессионализма. Ее имя произносится в театральном мире с уважением к ее принципиальности, честности, уму. Она прошла большой путь, душевного совершенствования. Героини ее год от году становятся мудрее, не теряя своей обворожительной женственности. Да и выбирает она героинь все более сложных, каскадность ее давно уже не пленяет.
Актер – дисциплинированный сотрудник театра. Он обязан играть роль, даже если пьеса ему не нравится, даже если роль плохо належана. Здесь истоки сложного нравственного конфликта в душе актера. Но если он профессионал, он обязан играть образцово, обогащать роль своими душевными и артистическими качествами. И делать это честно. Борисова играла и такие роли...
Да, популярность ее и трудная и трудовая. И когда ей, такой еще молодом, было присвоено звание народной артистки СССР, это никого не удивило. (Сегодня, когда я пишу эти строки она Герой социалистического труда).
Юлия Борис она, как говорят в театре, "нелегкая" актриса. Прежде чем она заставила о себе говорить и зрителей и критику (это случилось после спектакля "На золотом дне" по роману Мамина-Сибиряка), она не один год играла. И все как-то без особого успеха. А потом словно какой-то замочек открылся, волшебный ящичек распахнулся. После этой царственно гордой, страстной женщины что ни роль, то успех. Хотя должен сказать, что и после этого успеха не все зрители ее принимали. Своеобразный гортанный голос, который она сумела превратить в подвластный ей музыкальный инструмент (я вспоминаю польку Гелену из спектакля "Варшавская мелодия", где голос ее то рассыпался колокольцами, то вдруг, как и полагалось по роли, собрался в голос профессиональной современной певицы, этот голос немало лет был предметом дискуссий.
Угловатое изящество, красота женщин, в которых сеть что-то мальчишеское. Напор, который в иных ролях может предстать грубоватостью, но в других оборачивается яростным стремлением к бескомпромиссному счастью.
Она из редких актрис (как это ни покажется странным – редких!), которые могут играть любовь. Процесс любви от ее зарождения до всепоглощающего чувства. Кристаллизацию женского характера под влиянием любви, могучее воздействие на окружающих, на того, кого любит ее героиня. Помню давний спектакль "Одна", помню одну ее фразу из этого спектакль: "Вы можете без меня?" фразу, стоившую страниц нравоучительных сентенций. А Валька? "Валька-дешевка" из "Иркутской истории" Арбузова! Преображение не слишком разумной девчонки-мотылька в исполненную достоинства женщину.
В этой роли Юлия Борисова продемонстрировала такое обилие характерных черт "девушки с танцплощадки", что по ней социологам, казалось, можно было изучать определенный тип девушек-работниц. Надо сказать, что все это было не придумано актрисой. У нее острые глаза. Ее наблюдения на улицах, в клубах, на танцплощадках точно блицфото превращались в достоверные художественные этюды.
И во всем, что бы она ни играла, – затаенная, сдержанная страстность, в любой момент готовая вырваться наружу. И в сказочно придуманной карнавальной маске принцессы в легендарной Вахтанговской "Турандот", и в Лике Мизиновой – подруге Чехова в спектакле "Насмешливое мое счастье", и даже в девушке-подростке, студентке из спектакля "Коронация", которую она сыграла в сезоне 1970 года, вновь покорив театральную Москву своей молодостью, и, конечно же, в Гелене, в бесконечно прелестной польке Гелене из "Варшавской мелодии", о которой я уже упоминал. "Гелена – сама женственность, сама мелодия, та самая, варшавская.
Она экспансивна и грациозна, и в бесконечном каскаде своих внешних проявлений все время оставляет что-то в себе, какой-то секрет. Как и подобает прекрасной и гордой полячке. А она полька, полька истинная – и потому, что обладает мягкой, гибкой энергией польских женщин, и потому, что акцент ее, гортанная певучесть ее выговора подлинность. Поляки восхищаются; в варшавских газетах уже сообщили об этом несравненном польском шарме Борисовой.
То, что Борисова мастер, известно давно, но в этой роли можно, кажется, особенно оценить виртуозность ее мастерства. Роль сделана ею так, что кажется импровизацией. Начиная с того прелестного жеста, каким указывает она нежданному соседу по концерту его предполагаемое место, то есть с первой же интонации первой реплики: "Это там!" – роль развивается как стремительный и естественный полет или, как тур вальса.
Но это вовсе не импровизация. Это свободное и уверенное творчество в жестком рисунке. Как балет. Когда я снова пришел на спектакль, Борисова играла точно так же, показывая помимо других своих качеств образцовый профессионализм.
Это не импровизация – это рассчитанное вдохновение. Борисова точно выполняет все даже мельчайшие повороты роли, но заранее радуется им, готовится к ним, упивается ими. Она играет взахлеб, модуляции ее голоса превращаются порой в ликующее пение. Эта манера при уровне даже чуть-чуть более низком могла превратиться в искусственность. У Борисовой она предстает искусством.
Особенно сильно звучат у нее высшие точки любовных дуэтов. Музыка любви, неудержимый ее поток, крушения, взлеты стихия Борисовой. Я говорил уже, что до сих пор помню, как произнесла она в давнем спектакле фразу: "Вы можете без меня?" Ничего больше не помню – только эту фразу. Здесь же вряд ли забудется ее ликующий аккорд: "Какие туфельки!" ("Какая любовь!" – так следует это понимать.) Не всегда столь же убедительны ее философские остроты, однако же, тур за туром вырисовывается незаурядная личность, отнюдь не девочка из предместья, женщина из центра, и женщина блистательная.