В отношении увлеки всего сложного и пестрого пучка исторических, культурно-бытовых и мифологических мотивов и напластований в одно композиционное единство «Одиссея» стоит еще выше, чем «Илиада». Произведенное александрийскими грамматиками разделение «Одиссеи», подобно «Илиаде», на 24 песни еще более подчеркнуло ее внутреннюю соразмерность и пропорциональность. Прежде всего «Одиссея» симметрична: первые 12 песен рассказывают о событиях, предваряющих возвращение героя на родину, вторые 12 — о событиях в самой Итаке. Но рядом с этой сравнительно элементарной симметрией имеется и более сложная: вся поэма как бы делится на шесть частей, по четыре песни в каждой.
Первая часть — уже упомянутая «Телемахида»: рассказ об отъезде Телемаха из Итаки на поиски отца и его пребывании у Нестора в Пилосе и у Менелая с Еленой в Спарте. Одиссей как бы только издали показывается нам поэтом.
Вторая часть имеет дело уже с самим героем поэмы. Одиссей, по решению богов, покидает нимфу Калипсо и после кораблекрушения погадает в счастливое феакийское царство. В этой части особенно примечательны два эпизода: встреча Одиссея с феакийской царевной Навсикаей (песнь VI) и знаменитое интермеццо — песнь аэда Демодока о хитрости бога Гефеста, поймавшего на месте преступления свою жену, «прекраснокудрявую Киприду», вместе с ее любовником, «грозным Ареем, губительным богом» (песнь VIII, 266-366).
Третью часть можно с полным правом назвать «Одиссеей» «Одиссеи». Это рассказ самого Одиссея о своих злоключениях, начинающийся со знаменитого:
Как известно из одного папируса, именно с этого стиха древнегреческий педагог начинал свои диктовки из Гомера греческому юношеству.
Кирхгоф в свое время полагал, что рассказ от имени самого героя, а не поэта (повествование в первом лице — Ich-Erzahlung германских филологов) — явление несколько необычное, и выдвинул даже гипотезу о переделке первоначального рассказа в третьем лице в имеющуюся в «Одиссее» форму. Однако Норден совершенно правильно указывает, что именно данная в «Одиссее» форма является совершенно устоявшейся и естественной для рассказа путешественника о своем путешествии.
Из отдельных приключений Одиссея в этой части особенно интересны его пребывание у киклопов (песнь IX) и нисхождение в царство мертвых (nekyia). Киклоп Полифем дан поэтом как полная противоположность культурному человеку, «общественному животному», по определению Аристотеля:
Вторая половина «Одиссеи» открывается пребыванием итакийского царя у своего собственного раба, «богоравного свинопаса» Эвмея. (песни XIII—XVI). С социологической стороны эта часть поэмы интересна, описанием начатков рабовладельческого скотоводческого хозяйства, крупной свиноводческой фермы (по меньшей мере 960 свиней), которой управляет Эвмей с подчиненными ему пастухами.
Пятая часть (песни XVII—XX) поэмы описывает похождения неузнанного героя в своем собственном доме. Особенно поражают ее тонкие психологизм и лиризм. Только старый выкормок Одиссея, его старый пес Аргус, узнает возвратившегося и тут же умирает. Занавес кровавой развязки приподнимается. Нищий-незнакомец предсказывает:
В последней, шестой части драматическое напряжение доходит до максимума. Измученная самоуправством «благородных женихов» Пенелопа предлагает состязание: тот, кто согнет лук Одиссея и метко пропустит стрелу через двенадцать колец, получает ее руку. Женихи бессильны выполнить предложенные условия. Только Одиссей, под личиной нищего, метко пускает первую стрелу в кольца, а вторую в сердце самого умного и главного насильника Антиноя. Начинается побоище, кончающееся гибелью всех претендентов на руку Пенелопы. Происходит знаменитая сцена «узнавания» Одиссея Пенелопой. Раздосадованный недоверчивостью Пенелопы Одиссей говорит старой ключнице Эвриклее: