Такая рекомендация вряд ли могла прийтись да вкусу даже эллинизирующим членам сципионовского кружка. Главный его идеолог Полибий, характеризуя нравственные качества Сципиона, замечал: «Достигнуть такой цели, столь возвышенной самой по себе и трудной, было легко в тогдашнем Риме при господствовавшем в народе упадке нравов. Молодые люди отдавались со страстью любовникам или любовницам, другие увлекались представлениями, излишеством и расточительностью, в Персеевой войне быстро переняв у эллинов эту слабость».
Если уже в этой тираде просвещенного грека чувствуется осуждение моральной жизни римского общества, то как мог реагировать на смелые рецепты Парменона человек катоновского мировоззрения? Но жизненная философия Парменона не стоит у Теренция особняком. В «Братьях» к ней очень близко подходит эпикурейски настроенный Микион, сквозь пальцы смотрящий на шалости молодых людей и даже прямо потакающий им. Этот либеральный воспитатель непрочь дать молодому человеку денег на гетеру, утешая себя тем, что любовь гетеры недолговечна да и молодежь достаточно легкомысленна. Сама комедия «Братья» в достаточной степени программна, представляя собой своеобразную попытку разрешить проблему педагогического характера — конфликт между воспитательными взглядами сурового и старозаветного деревенского жителя Демеи и либерального, эпикурейски настроенного горожанина Микиона.
Разрешение поставленной Теренцием проблемы не отличается полной ясностью. Можно только догадываться, что симпатии автора скорее на стороне Микиона. С небольшой натяжкой можно думать, что тема, разработанная Теренцием, имела некоторую актуальность для эпохи. В ней отражалось столкновение между проникшими в Рим идеалами эллинистического воспитания и морали и староримскими установками в этой области, между «сципионовцами» и еще более радикальными «эллинистами», с одной стороны, и людьми катоновского направления — с другой. В еще более общей форме здесь устанавливалось наличие того факта, что Рим становился в значительной степени эллинистической державой.
Но для кого имела значение эта проблематика? Конечно, не для народной массы, заполнявшей театр. У нее были свои, гораздо более насущные, проблемы. В этом смысле зрелище циркового характера было проще и для нее приемлемее. Этим вовсе не подчеркивается грубость и некультурность римского городского плебса, а только констатируется малая доступность педагогических изысканий Теренция для массовой публики, малая заинтересованность последней в трактовке подобных сюжетов. Позднейшее использование микионовской морали Цицероном показывает только, кому на пользу шла литературная деятельность Теренция.
Еще в одном отношении герои Теренция могли дойти до римской публики. В Риме появлялось все более и более греков самого разнообразного звания. Если появление ученых, литераторов, артистов имело свое социальное оправдание, хотя вообще римская аристократия относилась к ним более чем свысока, то рядом с ними в Рим стекался всякий сброд, и таким образом римлянин мог наблюдать в натуре собственными глазами единственно реальный для него, исключая, конечно, гетеру, тип греческой комедии — парасита, или «прихлебалу». По всей вероятности, немало подобных элементов толкалось по порогам римских аристократов и богачей. Среди них могли находиться и более ловкие и умные, как Формион одноименной комедии Теренция, и более подловатые, хотя и достаточно вооруженные циничным остроумием, как Гнафон «Евнуха».
Римский простолюдин вряд ли видел в этих персонажах что-либо другое, кроме забавных шутов, и, может быть, даже смутно сознавал, что при данных экономических условиях нечто подобное может выпасть и на его долю. Зато таким людям, как Катон, почти все греки представлялись каким-то большим сборищем параситов, нахлынувших в Рим. Эпитет «подлец», который получает бессовестно льстящий своему покровителю Гнафон, очень гармонирует с курьезными наставлениями Катона своему сыну; «... я узнал об этих греках в Афинах по собственному опыту, и я докажу тебе, что их сочинения полезно просматривать, но не изучать. Эта порода окончательно испортилась и не признает никакой правительственной власти... этот народ все испортит, если перенесет к нам свое образование...»