По плану Алина они должны были нырять по одному, каждый раз со все более длинным канатом. Вооруженные измерительной лентой, фонарями, компасами, глубиномерами и миллиметровкой, ныряльщики принялись составлять карту подводного тоннеля, продвигаясь все дальше вглубь. План осуществлялся без перебоев, и на карте появлялись все новые участки. Кульминационным пунктом явилось десятое погружение, совершенное Алина 29 октября 1948 года.
Предыдущий ныряльщик добрался до входа в "сифон". Алина нырнул с четырехсотфутовым канатом и сразу же поплыл к границе последнего нанесенного на карту участка. Отсюда галерея стала подниматься под углом в двадцать градусов. Алина проник в узкий тоннель. Он продвинулся на сорок футов в довольно беспокойной воде, в полной темноте, нарушаемой лишь светом его фонаря. Вдруг он ощутил, как его голова словно прорывает тонкую пленку, и давление воды исчезло. Сквозь стекло маски, напоминавшее теперь ветровое стекло автомашины в дождь, он увидел, что его голова оказалась над водой. Алина очутился в изолированной пустоте с глинистым сводом и стенами. Он снял маску, вынул изо рта мундштук и вдохнул чистый природный воздух. Всюду, где течет вода, даже в закрытых гротах, есть воздух.
Алина выбрался на длинный скользкий берег, тянувшийся с одной стороны. Он был первым живым существом в этом подземном тайнике, куда ни разу не проникал животворный солнечный луч. Он прошел вдоль берега, измеряя и зарисовывая, радуясь нашей победе в борьбе с подземными источниками.
В дальнем конце грота Алина ожидало разочарование. Под самой поверхностью прозрачной воды виднелось отверстие другого "сифона": Витарельский источник хранил еще секреты. Алина сел, прикидывая в уме, во сколько может обойтись преодоление всего лабиринта. Ныряльщикам придется переносить снаряжение под водою почти на четыреста футов, чтобы устроить новый аванпост, который позволит проникнуть дальше.
Алина закончил свой набросок и зашагал обратно в воду, печатая своими ластами лягушачьи следы на подземном берегу. Он поплевал на стекло маски и сполоснул его в воде. Затем натянул маску на лицо, вставил мундштук в рот, вошел в воду, оттолкнулся ногами и поплыл головой вниз по течению первого сифона. В продолжение нескольких минут на поверхности воды еще лопались его пузырьки, потом в гроте снова воцарилось небытие. Следы человека скрылись во мраке.
Глава шестая. Сокровища на дне моря
Однажды мы услышали в портовом кабачке в Йере историю, которая заставила нас навострить уши. "Давным-давно, — рассказывал старый рыбак, — между Рибо и островами Поркероль столкнулись на глубоком месте два колесных парохода. Оба пошли ко дну. Один из них вез золото. Спросите старика водолаза грека Мишеля Мавропойнтиса — он работал там после нас. Один подрядчик пытался добраться до сокровищ с помощью землечерпалки. Потом правительство посылало туда два военных корабля. Они хотели перевернуть затонувший пароход, но тот не поддался, так и остался лежать килем кверху. Никто не может проникнуть внутрь. Ныряльщики не осмеливаются больше приближаться к нему, с тех пор как один из них повстречался в трубе с чудовищным морским угрем".
Знакомая история! Перевернутое вверх дном судно с доступной тем не менее трубой и стерегущим золото морским чудовищем. Однако Мишель Мавропойнтис был нашим другом, и мы решили проверить рассказ рыбака. И вот мы с Дюма отправились любимый кабачок Мишеля. Ветеран водолазного дела обрадовался, увидя нас. Он знал, что имеет в нашем лице неутомимых слушателей его историй. Мы же видели в старом Мишеле достойного представителя почетной профессии ныряльщиков.
Мишель охотно принял от нас рюмку пастиса, вылил ее в стакан воды и проглотил мутную смесь. "Между этими двумя судами, о которых вы спрашиваете, нет никакой связи, — сообщил он. — Одно из них, "Мишель Сеи", длиной в триста футов, затонуло пятьдесят лет тому назад. Второе называется "Виль де Гра"; это колесный пароход, его разрезал надвое "Виль де Марсель" примерно в тысяча восемьсот восьмидесятом году. "Де Гра" вез итальянских эмигрантов. На нем погибло пятьдесят три человека. Эмигранты везли с собой тысячу семьсот пятьдесят золотых монет. Нос парохода лежит на глубине шестидесяти, корма — ста восьмидесяти футов".