Порой Крэл приходил в отчаяние. Боясь нашествия на кратер насекомых, протоксенусов продолжали держать на скудном пайке, притушив генераторы до минимума. В этом положении протоксенусы едва излучали, а для того, чтобы определить характеристику создаваемого ими биополя и попытаться расшифровать излучение, нужна была оптимальная их активность.
— Поймите, — убеждал Ваматра Крэл, — положение безвыходное. Давайте рискнем и постепенно будем смягчать режим. Если начнется нашествие насекомых, мы опять прижмем протоксенусов.
Наконец Ваматр согласился. С каждым днем режим генераторов переводили на более благоприятный для протоксенусов, и активность их возросла. Насекомых они почему-то не призывали, но вновь и по-новому встревожили исследователей. Теперь протоксенусы дали понять, что являются решительными противниками вивисекции.
— Этого еще не хватало! — бушевал Ваматр. — Да я их, да я их… уничтожу. — Он опасливо оглянулся на пульт, связанный проводами с кратером, и все присутствовавшие в лаборатории рассмеялись. — Вот вы всегда так. Смеетесь над стариком, и только. Но ведь это не слыхано: предъявлять ультиматум человеку!.. Как самочувствие лаборанта?
— Еще плох. Из коматозного состояния его вывели, однако врачи встревожены.
— Нет, что делают паршивцы! — Ваматр потряхивал кистями рук, сновал но тесному помещению, заставленному аппаратурой, натыкался то на одного, то на другого сотрудника. — Подумать только: превратили в столб человека, который должен был проводить опыт!
— Разрешите уточнить, — вмешался Крэл, — человек готовился взять протоксенуса на острый опыт.
Ваматр резко обернулся к нему:
— Люди везде и всегда, во всем мире ставят острые опыты. Ставят не только на всякой мелкой живности, но и на собаках, обезьянах, даже на дельфинах!
— А вот на протоксенусах, видимо, нельзя.
— Обезьяны, дельфины, — иронически заметил Ялко. — Да ведь никто из них не способен объединиться, согласовать действия и сообща выступить против человека, а вот протоксенусы… — Ялко закончил с гордостью: — Способны!
Инса спрыгнула с еще не распакованного ящика.
— Ты, Петер, вообще, как мне кажется, слишком уж высокого мнения о них.
— Да, и не скрываю этого. Я и раньше считал их существами высокоорганизованными, а теперь, на новой стадии развития… Не исключено, что они гораздо совершенней человека и, наверно, порядочней.
— Ялко!
— Они еще покажут себя! — заявил Ялко. — Они могут такое!..
— Вот это верно: покажут. — Инса отвернулась от Ялко и подошла к окну. — Собственно, уже показывают. Должна вам сообщить новость: они не нуждаются больше В продуктах питания. Ин в тех, которые мы им милостиво отпускали, на в тех, которые они получали, привлекая насекомых. Они начали синтезировать всё им необходимое.
— Синтезировать? Из чего?
— Из воздуха. Похоже, они ведут прямой синтез, строя сложнейшую органику из простых веществ. Нечто вроде фотосинтеза, осуществляемого растениями, но без участия хлорофилла, методом, совершенно еще не понятным, и притом со скоростью, в сотни раз превышающей скорость фотосинтеза.
— Инса, это настолько серьезно, это… — Ваматр подбежал к Инее, схватил ее за руки и, заглядывая в глаза, продолжал: — Инса, если ты не ошибаешься, то ведь мы откроем для человечества…
— Мы? — дерзко перебил Ялко.
Ваматр бросил руки Инсы и повернулся к Ялко, а тот продолжал спокойно, немного даже нагловато:
— «Мы откроем, мы дадим человечеству!» Да согласятся ли протоксенусы?
Теперь, не слушая друг друга, заговорили все разом, поднялся шум, и Ваматр закричал:
— Спокойней, спокойней, друзья! — Он наконец перестал метаться по лаборатории, сел, жестом подозвал всех к себе поближе. — Давайте попробуем без лишней экзальтации разобраться в происходящем, наметим план действий. Начнем по порядку. Как только мы столкнулись с совершенно необычным на Земле явлением: быстрым, направленным перерождением одних видов в другие, увидели существа, еще неизвестные человеку и притом обладающие удивительными свойствами, естественно, возникла мысль — а не порождение ли иного мира перед нами? Больше того, вечная тоска по родственному разуму заставила подумать: а может быть, он уже появился на Земле! Такое допущение не могло не волновать. Однако мы не только приходим в восторг от возможной встречи, но и задумываемся над проблемами, которые в этом случае возникнут… Какой критерий гуманности чуждого нам разума? Верна ли формула: разумно — значит гуманно! (Крэл тотчас вспомнил ночной разговор с Ноланом в Холпе и стал слушать Ваматра еще внимательней.) Достаточно ли гуманны и высокоразвиты оба разума, чтобы находиться в одной биосфере? Уживутся ли они или вступят в борьбу? Может быть, один займет главенствующее, а другой подчиненное положение. Кому тогда будет принадлежать Земля? Тому, кто пришел раньше, тому, кто численно превосходит соперника, или тому, кто совершенней? Поистине страшно становится, когда представляешь, с каким комплексом проблем мы столкнемся, если протоксенусы окажутся представителями иного, внеземного разума! В этом случае уже не мы, горстка людей, а ученые всей планеты должны будут решать, как должен вести себя в возникшей ситуации человек. А сейчас?
— Сейчас надо установить главное — верна ли гипотеза Крэла.
— Правильно. Одно дело контакт с инопланетным разумом, пожаловавшим к нам, другое — включение в Сферу Вселенской Информации.
— Хорошо, если команда включаться пришла извне, как это предполагает Крэл. Дали команду, когда предположили, что, кажется, на этой планетке, затерянной в космосе, на Земле на нашей, разумные существа начинают приближаться в своем развитии к тому, чтобы и их подключить к Великой Сфере Связи. Если это так, протоксенусы дадут нам знать об этом. Следовательно, прежде всего нужен способ общения с этими существами.
— Друзья! — Ваматр опять встал. — Поймите, сейчас протоксенусы — это не существа, это — явление! Оно вызвано нами и вместо с тем возникло независимо от нас. Необходимо досконально изучить это явление. Вы правы: прежде всего надо попытаться получить от них какой-то знак. Давайте послушаем Крэла. У него есть конкретные предложения. Обсудим их и, если примем, тогда… — Ваматр устало опустился на стул, привычно засунул руки между колен и, разделяя каждое слово паузами, закончил: — Тогда… надо… снова… просить… у Хука… денег.
— Хук приезжает сегодня, — вставила тихонько Инса.
— Сегодня, — заволновался Ваматр, — сегодня, а мы еще ничего не решили. Крэл, Крэл, всё, о чем вы мне говорили, может быть, и правильно, но ведь это опять потребует огромных средств. Уникальная аппаратура, которую надо затащить сюда, в горы; понадобятся еще и еще специалисты, которых надо как-то заманить в кратер. А это значит — расширить поселок… Хорошо, что вы, молодежь, здесь, в горах, в волейбол не играете, а то вот спортплощадки…
Поведение Ваматра раздражало Крэла. Он не выносил его манеры паясничать или униженно лепетать нечто несуразное в трудные для пего минуты.
— Вероятно, доктор, вы правы, — жестко начал’ Крэл. — Опять деньги, опять спортплощадки, унитазы, прецезионная аппаратура, вертолеты и астрономы, нужные только для прикрытия пашен деятельности, а между тем у фирмы нет средств. Значит, следует кончать с нелепой таинственностью и предложить проблему всем ученым мира.
Ваматр выпрямился, фиглярства как не бывало, и он отчеканил строго:
— На это мы не пойдем. По крайней мере пока. Что касается денег…
— А я знаю, как подойти к Хуку, чтобы он раскошелился. — Это прозвучало у Инсы задорно, немного хвастливо, совсем по-девчоночьи.
— Ты… знаешь?
— Пожалуй, да! — сказала Инса уже серьезно. — Вы представляете, что произойдет с фирмой «Хук и компания», если в ее руках окажется способ непосредственного синтеза органики?
— Инса, да ты молодчина! Правда, надо еще суметь заполучить этот способ у протоксенусов. Но если сумеем, то Хук… Пожалуй, Хук решится, пойдет на новые расходы.
— К делу, друзья! Крэл, мы слушаем вас. Расскажите всё, о чем вы мне говорили. Выкладывайте подробно, и мы вместе попытаемся наметить программу. А с ней, благословясь, к Хуку. Итак?