Хук скрыл лицо в облаке сигарного дыма и, уклонясь от ответа, продолжал:
– Альберт Нолан не откликнулся на ваш призыв.
– Да. Меня это крайне огорчило. Значит, вы думаете о ком-то другом? Кто же это должен быть, по-вашему? Арнольдс?
– О, до этого еще далеко. Пока. Потом все великие мира сего так или иначе, волей-неволей подключатся к этой, не побоюсь сказать, общечеловеческой проблеме. Нет, я и в самом деле подразумевал Нолана. Он не отозвался, но это не беда. Гора не хочет идти к Магомету, пусть Магомет пойдет к горе. Да, Крэл, настало время. Серьезное время… Понимаете, у нас есть сведения, совершенно достоверные, разумеется, что у Нолана интенсивно ведутся работы по Созданию портативного генератора, который способен влиять на протоксенусов, сможет подавить их деятельность и, если потребуется, уничтожить.
– Вот как!
– Крэл, Альберт Нолан должен быть с нами, а не против нас!
– Это было бы хорошо, конечно.
– Крэл, вы его любимый ученик и вы… Вы должны вернуться к нему.
– Зачем?
– Убедить его.
– А если он не согласится? - спросил Крэл, уже догадываясь, чего хочет Хук.
– Ну что ж поделать, если и не согласится, ваша миссия не будет бесцельной. Вы… разузнаете, что конкретно у них там творится, и… помешаете им вести наступление.
Крэл встал.
– Подлостей я не делал. Никогда. И никогда не пойду на подлость, отрезал Крэл и направился к двери.
Ваматр, так и не произнесший ни слова, подбежал к Крэлу и пожал, впервые пожал ему руку.
Они вышли от Хука вместе, и Хук подумал о Ваматре: "Вот всегда он так. Неожиданным образом умеет показать свое дьявольское благородство, а я остаюсь оплеванным".
Крэл шел по лесу торопливо, большими глотками захватывая воздух, настоенный на прогретой за день сосне. В сумерках он плохо различал тропинку. Обычно они с Инсой ходили по ней медленно, прогуливаясь, а сейчас он спешил и часто спотыкался о корни, скользил по сухим иглам. Немного легче стало идти, когда могучие сосны уступили место молодняку. Здесь, в правильных рядах посадки, было светлее, и, добравшись до просеки, он побежал к обрыву.
На облюбованном ими месте Инсы не было.
Начал накрапывать дождь… Отдохнуть от бега, и надо возвращаться в Холп… Крэл пошел по краю обрыва медленно, то и дело останавливаясь и сталкивая ногой пласт дерна. Если наступить на самый край, сильно нажать ногой - можно свалиться в пропасть: кусок укрепленного травой песка отрывается и летит вниз, в черноту… Так он дошел до трех сосен. Огромных и уже обреченных: половина корней, обнаженных, высохших, висела над обрывом.
– Я очень ждала, Крэл.
Между двумя самыми большими корнями, как в удобном гнездышке, сидела Инса. Крэл сел рядом, прижался к ней, и сразу стало хорошо, как бывает только с ней.
– До сих пор разговаривали у Хука?
– Угу.
– Решили, что делать дальше?
– Я уезжаю, Инса.
– В кратер?
– Нет. Совсем.
– А я?
Инса вскочила. Он тоже быстро поднялся и протянул к ней руки.
– Я очень люблю тебя, Инса!
– Не надо "очень". Когда человека любят, он становится хорошим, а когда его слишком любят, он может испортиться.
– Не шути, Инса. Это серьезно и… навсегда.
Инса пошла по краю обрыва. Теперь она сталкивала кусочки дерна, и дерн, прошуршав до крутому склону, утихал внизу.
– Я не могу без тебя, Крэл.
– Уедем вместе.
– Я не могу без Холпа, без Ваматра… Зачем мы ушли из-под сосен? Дождик усиливается.
– Он ласковый.
– И мокрый… Будет гроза.
– Да, будет.
Они вернулись к соснам и сели, держась за руки. Крэл рассказал о предложении Хука шпионить у Нолана.
– Да как он смел предложить такое. Тебе предложить!
– Хук есть Хук, Инса.
– Что же мы будем делать?
– Коротать эту ночь здесь.
– Она самая короткая в году, Крэл.
– Жаль, - Крэл обнял Инсу, и она прильнула к нему. Доверчивая, впервые совсем не колючая.
– Отвратительно…
– Ты о чем?!
– О подлости.
– Не надо сейчас.
Но Инса, не отстраняясь от него, продолжала шептать:
– Даже по отношению к Нолану нельзя допускать такой подлости.
– Ты сказала - даже по отношению к Нолану?
– Ты все еще боготворишь его…
Крэл промолчал.
– …А он шпионит за нами. - Инса ждала, что ответит Крэл, и, не дождавшись, спросила: - Где ампулы, которые он вручил тебе?.. Там, на лесной дороге, ведущей в Холп? Помнишь?
Крэлу стало жарко - он ни разу не вспомнил об ампулах и не знал, где они.
– Одну мы исследовали, - продолжала Инса спокойно, - собака сдохла сразу.
– Инса! - вскочил Крэл.
– Ой, какой ты несносный. Было так уютно. - Она встала, потягиваясь, закинула руки за голову и, прислонясь к стволу, смотрела вдаль, на восток. Там уже появилась топазовая полоска зари, но над ней все еще чернели тучи. Левее они сливались с чернотой земли, и только когда вспыхивали зарницы, частые, далекие и не страшные, было понятно, где тучи, где земля.
– Неужели ты думаешь, что я соврала? Все еще недоверчив, насторожен…
Крэл не ответил, думая о Нолане. Что же он замышлял? Отнять жизнь, давая ампулы, настроить против Инсы, предупреждая об амулете? Все путалось в голове, и даже слова Инсы доходили до сознания не сразу.
– Крэл, не думай о них хотя бы сейчас… Ведь эта ночь наша… Мне так хорошо… Мы будем любить друг друга, Крэл, и нам будет… нам будет очень трудно… Пойдем, Крэл, пойдем в Холп.
Топазовая полоска разрасталась, по верхнему краю начинала зеленеть, темнее становились тучи на севере, а в них ярче блестели зарницы. Крэл взглянул на Инсу и тихонько прочел:
– "В твоих глазах оставила гроза свою разгневанную вспышку…"
– О Крэл, ты помнишь эти стихи? Они хорошие. Как там дальше?.. "А дождь…"
– Я не все помню. Кажется, так: "А дождь все льет и льет свой теплый мед, и тянут сосны к нам свои измоченные лапы…"
– "Меня пьянит сосновый запах", - подхватила Инса.
– "И мы идем. До самых-зорь!"
– "Без капли лжи…"
– "Для нас рассвет, как пейзажист, на синь холста, на синеву куста, на неба синь кладет кармин".
– "Для нас гроза - сумбурный композитор - вплетает нежные мотивы".
– "Да, я хочу с тобой вдвоем и под одним плащом уйти в такой зовущий ливень!"
– А ливня-то и нет, - высвободила руку Инса. - Так, дождичек. Едва моросит. А почему вдруг ливень, когда и неба синь, и солнца нового кармин? Ведь тучи должны быть когда ливень! До чего же стихи вещь неточная. Даже хорошие.
– Ты все умеешь высмеять…
В ворота Холпа они вошли почему-то крадучись. Молча прошли по главной аллее, и Крэл не знал, куда Инса свернет. Она свернула на дорожку, ведущую к его коттеджу. На веранду она вбежала первой, отряхнула с волос воду и подошла к двери. Крэлу не давала покоя мысль об амулете, с кусочком засушенного насекомого. Почему-то хотелось, чтобы Инса непременно избавилась от него. Будто угадав, о чем он думает, Инса сняла цепочку с шеи, надела ее на указательный палец и стала раскачивать амулет, как маятник. Тихонько смеясь, она раскрутила его пращой, отпустила, он полетел далеко в парк, а она подтолкнула Крэла к двери.
Холп пришлось эвакуировать.
Заполучив от Крэла начальные данные кода излучения, протоксенусы сами, в своих телах выделили фермент и превратились в более совершенные существа. Произошел очередной "разрыв кольца", пройден был еще один виток спирали, и, таким образом, подтвердились предположения Ваматра. Естественно, это обрадовало его, но вместе с тем и насторожило: активность протоксенусов возросла и опасность резко увеличилась.
В Холп пригласили медиков, физиологов, специалистов по радиационной защите, словом всех, кто своими знаниями и опытом мог помочь предохранить исследователей от биополя, создаваемого протоксенусами. Однако самым страшным оказалось другое - приток насекомых возрос в десятки раз. По дорожкам и без дорожек шли муравьи, термиты, жуки, летели бабочки, стрекозы, пчелы, мухи, комары, ползли клопы, вши, тли, гусеницы. Гибли от истощения и иссыхали, но те, которые добирались до башни, попадали к протоксенусам.
Старинный красавец парк погиб. Он стоял обглоданный, истерзанный, мертвый. Коттеджи, еще недавно такие чистенькие, уютные, превратились в зловонные вместилища всякой гниющей живности, лабораторные помещения заваливались издыхающими насекомыми. Трупы их накапливались в гараже и складах, трансформаторных будках, канализационных колодцах. А насекомые все двигались и двигались к Холпу, проникая во все щели и отверстия, заполняя собой все вокруг.