– Не спешите. Хук, - вступился за Крэла Ваматр. - Не спешите. Да, дерзко, совершенно ново, но ведь мы столкнулись с явлением, никогда не наблюдавшимся, необычным, следовательно, и мыслить теперь должны как-то совсем иначе. Молодые, идущие нам на смену, и делают это. Догадки Крэла позволят нам глубже понять это явление, а затем, вероятно, и овладеть им. Чем смелее гипотеза, тем лучше… Да, заманчивая мысль… Отвергнуть вашу гипотезу, Крэл, мы не можем, как и вы не можете доказать, что протоксенусы и в самом деле начали сбор информации. Понимаете, я могу согласиться со многим, вернее, допустить многое, коль скоро мы действительно соприкоснулись с процессами странными, даже непостижимыми. Трудно, однако, представить себе, как накопленная информация, записанная отдельными видами по строчке, пусть по страничке, сошьется во что-то целостное - в летопись нашего мира. Трудно. Но я допускаю и такое. Мы ничего толком не знаем о протоксенусах, а потому вправе предположить у них свойства поистине чудесные. Листы огромной книги, множества книг, сваливаются в одну кучу, и надо рассортировать их, разобраться что куда, распределить, так сказать, в пространстве и времени. Невероятная задача! Но, повторяю, я могу допустить и это. Немыслимое для нас может оказаться совершенно обыденным для существ необыденных. Все это так, хуже другое. Что такое протоксенусы? Почему они получились? Я убежден, пока мы не поймем этого, мы не сможем ни одну сумасшедшую гипотезу сделать рабочей гипотезой.
Ваматр умолк, и первой заговорила Инса:
– Я не понимаю, как же это? Позвольте, позвольте, протоксенусы созданы, живут уже годы, и вдруг…
– Да, да, Инса! Ничего еще не решено, несмотря на годы. Откуда они?
– Ну, отец и вы… Вы создали подходящие условия, подобрали благоприятное излучение и…
– И из бактерии вырастили слона? Да ты что, и в самим деле думаешь, будто из какого-то примитивного организма можно создать организм сложный, не исключено - даже разумный, подобный протоксенусам? Подумай, ведь ты биолог.
Инса совершенно растерялась.
– Но они есть, они существуют, протоксенусы!
– Вот это самое загадочное, почему они есть.
– Да, - вдруг вспомнила Инса, - а фермент!
– Фермент тоже ничего не решал. Ни тогда, у Нолана, ни теперь, у Крэла. И облучение и фермент способствовали, конечно, их развитию, но пойми, ведь человек, люди - ты, я, все мы, кто угодно - не могли мы дать программу, по которой должны строиться такие сложнейшие существа, как протоксенусы. Нет у нас, у людей, такой программы и быть не может. Откуда она у протоксенусов?
Ваматр впервые высказался столь откровенно. Обыкновенно скрытый, он и сотрудников приучил к тому, чтобы они не задавали лишних вопросов. Ваматр работал в своей личной лаборатории, не допуская туда никого. Считалось, что там, в его святая святых, уже многое решено и только до поры до времени не становится достоянием всех сотрудников, и вдруг Ваматр признался в своей несостоятельности.
Обсуждения теоретических проблем не получилось, и Хук стал настойчиво требовать практических решений. Лейж, обладая способностью разряжать обстановку, помог и на этот раз, предложив изменить режим генераторов.
Способ унять протоксенусов оказался действенным. Как только благотворное излучение стали отпускать протоксенусам в минимальном количестве, они умерили свою активность, а вскоре и вообще впали в состояние своеобразного анабиоза.
Приток насекомых в Холп прекратился. И все же Хук и Ваматр считали хлопотным и опасным держать протоксенусов в Холпе. Так как кратер готов был к приему беспокойных питомцев, их решили эвакуировать как можно скорее.
Специальные контейнеры изготовили в течение пяти дней и поместили в них протоксенусов. Огромные трейлеры подошли к Холлу, загрузились контейнерами, и процессия двинулась к аэродрому.
Переезд в "кратер" прошел без особых задержек. Желающих ехать в Африку нашлось достаточно. Холп опустел.
Инса уезжала с последней партией.
В парке еще валялись трупики насекомых, но стаи птиц поредели, гомон их стал терпимей. Обглоданные, казалось, безнадежно погибшие деревья напоминали о пронесшемся над Холлом вихре. Инса в последний раз поднялась на полуразобранную, ненужную теперь башню и оттуда, с самой высокой точки Холпа, смотрела на черное переплетение омертвевших ветвей, на покинутые кирпичные корпуса, на то место, где совсем недавно был расположен поселок. Из коттеджей не увезенным остался только один - Крэла.
Через час придет машина, и все. Сколько еще простоит коттеджик Крэла?.. Что он делает там?.. Нестерпимо захотелось увидеть его. Сейчас, сию минуту!
По перекрытиям, проходящим внутри каркаса башни, она пустилась бегом, и грохот железа под ее каблуками напомнил ей страшную и так много решившую в ее жизни ночь. По вертикальным лестницам, сделанным наподобие пожарных, она спускалась с ловкостью акробата и, только выйдя из башни, пошла медленно, степенно.
За огромным стволом мертвого вяза стоял Крэл.
– Ты тут?
– Почему ты испугалась?
– Я думала, ты у себя.
– Мне захотелось в башню.
– Зачем?
– Не знаю. Вероятно, потому же, почему и тебе.
– Крэл, ты все же остаешься?
– Да, но мыс кажется… мне кажется, Икса, я буду тосковать без них.
– Без них? - Инса даже отстранилась от него.
– А без тебя - Ты ведь понимаешь, без тебя я… я не могу теперь. Просто не могу.
– Поедем вместе.
– Мне там нечего делать. Они взяли фермент сами. Зачем мне в кратер? Я не энтомолог, не биолог даже. Заниматься каким-то частным вопросом проблемы как биохимик?..
– Да пойми, Крэл, ведь мы столкнулись с чем-то настолько необыденным, что голова идет кругом. А если это все же посланцы чужого мира, иной жизни, иного разума? А вдруг нам, первым из людей, представится случай приобрести новые познания, совсем по-другому посмотреть на нашу жизнь.
– Не знаю, не знаю…
– Пойдем к тебе, Крэл.
В коттедже все было вроде бы так же, как и месяц назад, но почему-то стало неуютно, сиротливо, будто этот маленький домик не мог жить в отрыве от других, теперь уже увезенных отсюда обиталищ человека.
– Хочешь кофе?
– Если у тебя найдется рюмка коньяка.
Коньяк нашелся. Вскоре аромат наполнил коттедж, и сделалось немного веселей на душе. Теплей. От кофе, от коньяка, от желанной обоим близости…
Инса подошла к зеркалу, поправила волосы (как всегда, ей это не удалось) и закурила сигарету.
– Ты говорил с Ваматром?
– Да.
– И он отпускает тебя?
Крэл пожал плечами.
– В ферменте он уже не нуждается, сам на распутье. Что он может предложить мне?
Инса повернулась к Крэлу, бросила сигарету.
– Крэл, что же происходит, Крэл?
– Мы в тупике… Есть протоксенусы, и никто не знает, почему они есть, а главное, имеют ли они какую-нибудь цель.
– Знаешь, мне понравилась твоя мысль о насекомых - сборщиках информации, о Великой Сфере Связи Миров… Если ты прав, то станет понятным, зачем протоксенусы.
– Но как проверить это? Как сделать сумасшедшую гипотезу рабочей?.. Ваматр, как всегда, не искренен. Он, единственный из всех, как будто и поддержал меня, допуская, что протоксенусы, наделенные необычайными возможностями, могут разобраться в ворохе надерганных отовсюду сведений. Хитер. Выказал себя сторонником самого уязвимого пункта, зная, что именно в этом я сам сомневаюсь больше всего… Дать программу, которая при подходящем случае скомандует: объединяйтесь, сшивайте "книгу", мы не могли. Выходит, такая программа заложена в каком-то одном виде насекомых?
– Нет, этого, конечно, не может быть, - убежденно заговорила Инса, - ни один вид не обладает сложной структурой, чтобы нести и миллионы лет из поколения в поколение передавать подобную программу. Нет такого вида на Земле.
– Вот видишь, но дело хуже. Мы все совершенно запутались. Все. В том числе и Ваматр.
– Ты уверен?
– Да, - Крэл налил полную рюмку и быстро выпил. - И я ничем не могу помочь в этом сложном и не знакомом мне деле. Неловко мне критиковать и только критиковать… Запрещать что-то? Тоже не могу, нет теперь у меня такой силы. Не в моей воле отдать секрет синтеза фермента или держать его в тайне. Протоксенусы лишили меня возможности наложить вето. А ведь я шел сюда с тем, чтобы повлиять на происходящее в Холпе. Теперь не могу и, следовательно, никому не нужен. Даже протоксенусам. Впрочем, им мало кто нужен, они чертовски независимы. Даже зарождение их произошло помимо воли человека.