Вошел Хук.
Вверх по туннелю он шел медленно, не сразу обратил внимание на странную позу Крэла, на его состояние, и только приблизясь к нему, испуганно спросил:
– Что с вами, вам дурно?
Крэл помотал головой и указал на все еще подпираемую им дверь.
– Так вам удалось, вы включились, увидели?!
– Включился. Но я… я не увидел, нет, я ощутил, как бы в некоем озарении мне представилась непостижимая сложность открывающегося теперь нам. И знаете, это пугает. Мы делали все возможное, добиваясь контакта, и не задумывались, чего это может стоить.
Хук понимающе кивнул.
– Слишком велика нагрузка, и вы боитесь…
– Да. Я вспомнил сейчас Эльду Нолан, Бичета и я не знаю, как нам быть… Встреча с другим разумом, восприятие мира, отраженного Внеземным Разумом, - это принципиально новое, неожиданное и очень сильное воздействие на человеческий разум. К этому человек не приспособлен эволюционно, не имеет защитных механизмов. Люди страшатся встречи с чуждыми для Земли бактериями, потому что против них не выработан иммунитет. А ведь мозг наш при контакте с другим разумом окажется еще более незащищенным… Мне все время хочется держать эту дверь…
Хук тоже оперся о дверь и глухо, едва шевеля губами, произнес:
– Так вот какая она… Вселенная…
В это время дверь задрожала. Казалось, что кто-то напирает на нее, стараясь вырваться из пультовой. Хук прижал ее еще сильней. Крэл помогал ему. Оба они превосходно понимали, что нечему вырываться в туннель, и оба все же продолжали придерживать дверь.
– Да пустите же, черт побери!
И Хук и Крэл в эти минуты совершенно забыли, что комната Ваматра сообщается с пультовой. Ваматр стоял на пороге, внимательно всматриваясь в их лица.
– Я отключил вашу систему, Крэл. - Ваматр тоже был бледен, но стоял прямо, немного откинув голову. Глаза его блестели. Задорно, немного лукаво. - Итак, свершилось!
Вид и поведение Ваматра немного успокоили Крэла, но Хук все еще был насторожен:
– Может быть, рано, может быть, надо позаботиться о том, чтобы человечество не узнало…
– А пусть его знает. Ему просто необходимо время от времени срывать ядовитые плоды с древа познания. Пусть срывает! Почему, собственно говоря, рано? - Ваматр даже фыркнул презрительно. - Подумаешь - рано! Д-а, мы молоды, дерзки и требовательны, как дети. Мы уже хотим настоящий паровозик и позитронного робота в придачу… Да, на нас обрушилось непостижимое. Ну и что из этого? Мы избаловали себя. Почему-то, размышляя о возможных контактах с мирами взрослыми, мы непременно ждем кое-чего задаром, а они, взрослые, вместо того, чтобы сразу же дать нам паровозик, который, кстати, от неумелого обращения может взорваться, говорят: сначала обучись, познай, происходящее во Вселенной. Поверьте, она не страшна, она еще непонятна нам.
– Настолько, - подхватил Хук, - что нужно опасаться перегрузки: следует ли заставлять мальчишку, только-только преодолевшего таблицу умножения, изучать квантовую механику?
Ваматр не ответил, открыл дверь и, когда все вошли в пультовую, стал оглядывать ее, словно выискивая, а не притаилось ли где-то в укромных уголках хотя что-нибудь от так недавно воспринятого им, огромного, привлекательного и настораживающего. Да, да, настораживающего. С самим собой он был откровенен и, конечно, опасался происходящего в кратере не меньше, чем Хук и Крэл: за свинцовыми стеклами, в темной глубине шли процессы, может быть, уже не подвластные людям. Это беспокоило и возбуждало.
– Чаша кратера, - тихо проговорил он, - обращена к звездам. Вселенная льет в чашу щедрый поток, и благодаря протоксенусам мы наконец пригубили ее…
Все трое еще продолжали обсуждать, каковы могут быть последствия подключения Земли к Биосфере Связи, когда приборы начали сигнализировать о неблагополучном состоянии протоксенусов. Ваматр распорядился объявить тревогу.
– Дело так серьезно? - обеспокоился Хук.
– Никогда они еще не были в столь ужасном состоянии. Не могу понять, в чем дело. - Ваматр вновь и вновь просматривал ленты на самописцах. Пришла Инса, появился Ялко, но и они ничем не помогли Ваматру.
– Ничего не изменилось в режиме их содержания, как будто ничто пагубно не влияет на них, а они беснуются.
Вскоре в пультовой собрались все руководители групп. Сигналы, поступавшие из кратера, говорили об одном: беспокойство протоксенусов нарастает.
Крэл отвел Ваматра в сторону и спросил:
– А если это из-за того, что мы вдруг отключили систему контакта? Они уже настроились на передачу, вероятно, сконцентрировали всю энергию, целиком занялись этим, и внезапное отключение…
– Может быть, включить? - глаза Ваматра забегали, он немного воодушевился, но опасливо поглядывал на Хука. Пожалуй, Ваматр рискнул бы обрушить на присутствовавших в пультовой Вселенную, но в это время вошел Лейж.
– Сейчас они, наверно, успокоятся.
– А что изменилось?
– Они опять призвали насекомых.
На этот раз протоксенусы призвали к себе только один вид бабочек. Над кратером уже вилась серенькая струйка, втягивалась в него и поглощалась протоксенусами. Процесс шел стремительней, чем в Холпе, и это обеспокоило Хука.
– Если не удастся приостановить принудительную миграцию насекомых, тайна нашей "астрономической обсерватории" будет раскрыта. Надо попробовать как-то прекратить это втягивание.
И тут вмешался Ялко.
– Насекомые нужны в кратере, и этим сказано все! Они нужны протоксенусам, выполняющим великую миссию. А насекомые… насекомые просто субстрат, из которого складываются протоксенусы. Мы пришли из другого мира, мы включимся в Биосферу Связи и уйдем дальше, выполнив задание!
– Ялко! - вскричал Ваматр. - Опомнись, Ялко!
Однако Ялко уже не мог опомниться и продолжал:
– Да, да, только выполнив задание. Таких планет, как Земля, - миллионы, и многие из них уже связаны системой биоинформации. Она вечна, как вечна Вселенная, как вечна жизнь. Перед лицом этого величайшего организма жизнь одной клеточки - биосферы Земли - ничтожна!
Ялко опустился, вернее, упал на стул, уронив голову на руки, и замер. Стало тихо, и в тишине этой явственно слышен был шепот Хука, коротко приказавшего:
– Врача!
Между тем на пульте опять тревожно засигналили приборы. Ваматр подбежал к дежурному, пытаясь понять, что на этот раз изменилось в кратере. Крэл не отходил от Ялко. Когда появился врач, Петеру стало, видимо, немного лучше, он даже улыбнулся, подняв на него измученные глаза, но как только врач взял его за руку, он закричал. Закричал, будто от страшной непереносимой боли. Крэл обнял Ялко за плечи, стараясь поддержать, не дать ему упасть, однако Петер не падал. Он вытянулся, извиваясь и корчась, словно его пытали нечеловеческой пыткой, и вдруг стал выкрикивать:
– Помогите! Помогите! Мы погибаем… Не включайте эти излучатели… Помогите! - врач ввел Ялко ампулу аминазина, но и это не подействовало. Помогите! - Петер уже не кричал, а хрипел, с мольбой оглядывая склонившихся над ними людей: - Ну сделайте же что-нибудь, придумайте… Не могу, не могу… Инса, ведь ты должна помочь, ведь ты нам поможешь, правда?!
– Надо перенести его в амбулаторию, - распорядился врач, повторив инъекцию. - Я не могу понять, что с ним происходи".
Ялко унесли. На какое-то время в пультовой стало немного спокойней, но около полуночи начали гибнуть протоксенусы. Ваматр и его сотрудники совершенно растерялись, не зная, что предпринять, и только Хук, получив сообщение по телефону, принял решение:
– Идемте к генераторам! - Пригласив Лейжа и Крэла, он быстро направился к кромке кратера. Крутой подъем одолели за несколько минут. Хук шел впереди, выказывая хорошую натренированность, первым оказался у генератора и тотчас распорядился открыть дверцу нижнего щита. Лейж открыл и изумился: