3
Мэри пожелала идти домой пешком. День был хмурый, по небу бежали тучи. На Кольцевом бульваре ветер кружил листья. Я с наслаждением дышал холодным воздухом, больше всех погод люблю вот такую — сухую, резкую, энергичную, наполненную шумом ветра, сиянием пожелтевших деревьев: осень — лучшая для меня пора. Мэри тихо сказала:
— Как она хороша, наша старушка Земля! Увидим ли мы ее еще или затеряемся в звездных просторах?
— Ты можешь остаться на Земле, — осторожно заметил я.
Она с иронией посмотрела на меня:
— Я-то могу. Но сумеешь ли ты без меня?
— Нет, Мэри, без тебя не сумею, — честно признался я. — Быть без тебя — все равно что быть без себя. Или быть вне себя. Один — я только половинка целого. Ощущение не из лучших.
— Мог бы сегодня обойтись и без неостроумных шуток, Эли! — Она нахмурила брови.
Некоторое время мы шли молча. Я с опаской поглядывал на нее. Столько лет мы вместе, но я до сих пор побаиваюсь смен ее настроений. Сердитое выражение ее лица превратилось в отрешенно-мечтательное. Она спросила:
— Угадаешь, о чем я думаю?
— Нет, конечно.
— Я вспоминаю стихи одного древнего поэта.
— Никогда не замечал в тебе любви к поэзии.
— Ты во мне замечаешь только то, что тебе помогает или мешает, все остальное тебе не видно.
— Потусторонностей, или нездешностей, или каких-либо сверхъестественностей я в тебе не открывал, это правда. Так какие стихи ты вспомнила?
Она показала на метущиеся кроны: Кружатся нежные листы И не хотят коснуться праха… О неужели это ты, Все то же наше чувство страха? Иль над обманом бытия Творца веленье не звучало? И нет конца и нет начала Тебе, тоскующее "я"!Я согласился, что многое в стихах соответствует моменту. Оставив несуществующего творца с его веленьями, остальное можно принять: и страх гибели присущ всему живому, и нет конца желаниям того конгломерата молекул и полей, который у каждого называется одинаково — "я". Лишь насчет тоски можно поспорить. Тоска — чувство нерабочее, для отпуска и отдыха, а что интересного в томительном отдыхе?
— Удивительно ты все умеешь упрощать, — возразила она с досадой.
И опять мы шли молча, а потом я поинтересовался, какое у нее мнение о причинах катастрофы.
— Прямо противоположное тому, на котором настаивает Павел, — ответила она презрительно. — Удивительный вы народ, мужчины. Ищете злой умысел в каждой загадке! Воинственность так сидит в вас, что вы готовы допустить, что сама природа непрерывно ведет с нами военные действия. Приписать природе собственные недостатки — легкий путь. Но вряд ли правильный!
— В том, что мы воинственны, виноваты женщины, вы сами рождаете нас такими. Ты, однако, аргументам Ромеро не противопоставила убедительных опровержений.
— Я вижу лишь непонятные факты и поверхностные догадки о их причинах. Мне нечего опровергать.
Ее слова произвели на меня большее впечатление, чем я в тот день согласился бы признать.
Вечером наша гостиная была полна. Ольге, Ромеро, Олегу, Орлану, Лусину достались кресла, Труб и Граций с трудом разместились на диванах: ангелу мешали крылья, а трехметровый Граций боялся приподниматься, чтобы не удариться головой в потолок. Ромеро доложил, что вторая экспедиция в ядро Галактики планируется для обнаружения неведомых противников и выяснения возможностей мирного общения с ними. Это не военный поход, а миссия мира. Все ресурсы Звездного Союза предоставлены для оснащения новой экспедиции.
— Теперь ставьте вопросы и высказывайте сомнения, адмирал, — закончил Павел.
Сомнений у меня было немало. Рамиров, на поиски которых снарядили первую экспедицию, обнаружить не сумели. Планеты-хищницы, гнавшиеся за звездолетами, названы Алланом живыми существами, но что они реально живые, а не диковинка мертвой природы, не доказано. Район "пыльных солнц", на окраинах которого погибла экспедиция, по мнению Аллана, — обиталище разумной цивилизации, но ни с одним из ее представителей встретиться не удалось, — существование ее остается гипотезой. Попытки прорваться в ядро встретили противодействие, но что из того? Противодействия могли иметь физические причины, нам пока неизвестные, ведь никто не будет утверждать, что мы уже все изучили во Вселенной.
Я обратился к Олегу:
— Ты командующий второй эскадрой. Как ты относишься к моим сомнениям?
Он ответил сдержанно:
— Они могут быть разрешены только одним путем: лететь снова к ядру и выяснить, что мешает в него проникнуть.