Кроме того, амфибия, снабженная электрической тягой, могла, полностью погрузившись в воду, ползать по дну реки. Правда, получить специальные аккумуляторы, лишь недавно разработанные, было очень, трудно, но инженер Дорохов проявил необыкновенное упорство и настоял на своем.
И вот теперь Костя занимался тем, что тщательно осматривал машину, стоявшую на песке.
— Готовитесь отбыть? — услышал он голос Афанасия Кондратьевича, неожиданно очутившегося рядом.
Костя вздрогнул и начал воровато прятать какие-то инструменты в люк машины.
— Да… конечно… — пробормотал он смущенно.
— Волнуетесь, что ли?
— Да… немного…
— Это не годится. Это непорядок, — уныло произнес Афанасий Кондратьевич. — В такое серьезное дело с волнением отправляться нельзя… А чего прячете от меня?
— Да так… ничего…
— Ну-ну… — протянул Афанасий Кондратьевич и замолк, выжидательно глядя на Костю.
— А я вот от буровой вышки номер три, — продолжал он через некоторое время. — Опять песок сухой, а вчера ночью влажным был… Небось, видели? Вот она, загадка какая. Бурим — нет воды. А вчера — пожалуйста! Возле скважины будто кто ведер триста вылил на песок…
Горшков постоял еще некоторое время и угрюмо произнес:
— Ну-ну… — и побрел, щурясь от солнца, светившего ему в лицо.
Проходя мимо одной из палаток, Афанасий Кондратьевич степенно и с чувством собственного достоинства поклонился профессору, стоявшему у открытого полога.
— Здравствуйте, — ответил профессор, застегивая синий комбинезон, в котором он собирался совершать путешествие.
— Чем скорее отсюда уедете, тем будет лучше, — произнес Горшков остановившись.
— Это почему же? — спросил удивленный Полозов, еще не привыкший к манере Горшкова разговаривать с людьми.
— Солнце не так будет печь.
— Ах да… конечно… А я подумал, что вы меня прогоняете… Вы, кажется, механик?
— Механик.
Полозов подошел к Афанасию Кондратьевичу вплотную и заговорил тихо:
— Скажите, пожалуйста: вы знакомились с вездеходом, в котором мне придется путешествовать? Как вы находите: надежная машина? Не случится с ней… чего-либо такого… вы понимаете?
— Авария возможна со всякой машиной.
— Да… — вздохнув, согласился Полозов.
— А еще… взрыв какой-нибудь может произойти. Ну, а больше ничего такого случиться не может.
— То-есть, как взрыв? Какой взрыв?
— Обыкновенный взрыв, — лениво ответил Горшков. — Если, предположим, запас взрывчатки в машине взорвется, то это и будет взрыв.
— Позвольте… Отчего взорвется? Я не понимаю… Горшков насупился и принялся мучительно думать.
— Действительно, с чего бы ей взорваться?… Взорваться-то ей и не с чего, — наконец проговорил он угрюмо, словно недовольный своим умозаключением. — Вот хуже другое… — добавил он через некоторое время.
— Что еще хуже? — растерянно спросил Полозов.
— Механик ваш, Уточкин, волнуется. Сам видел… Боится ехать, что ли. Неуверенно себя как-то чувствует.
— Это плохо, — грустно заметил Полозов, опять глубоко вздохнув.
Постепенно лагерь поисковой партии стал оживать.
Из палаток уже выходили люди, готовые приняться за свое обычное дело.
У входа в одну из палаток стояла Люда.
Она издали наблюдала за Костей, продолжавшим хлопотать у своего вездехода.
Поведение Кости казалось ей странным. Он суетливо возился с каким-то ящиком, поминутно озираясь по сторонам, словно боялся, что его кто-либо увидит.
4. СТРАННЫЕ ЗВУКИ
Постепенно песок стал уступать место каменистому грунту, и стальные гусеницы вездехода громко грохотали по нему, высекая искры. Машина приближалась к тому месту, где многоводная река Янгиер уходила под землю.
За рулем сидел инженер Дорохов; сбоку кабины, перед распределительным щитком и маленькой радиостанцией, — бортмеханик Костя Уточкин. Профессор Полозов расположился в удобном сиденье возле столика, выдвигающегося из стенки, напротив большого овального иллюминатора из толстого броневого стекла.