***
Свет настольной лампы освещал небольшое пятно на письменном столе.
Маленькая комната было погружена в полумрак.
В окно неустанно барабанил дождь.
На диване лежал человек, укрытый теплым ватным одеялом. Его маленькое бледное лицо было неподвижно. Черный, горящие болезненным блеском глаза смотрели в одну точку на потолке.
Это был инженер Баянов, один из участников странного похода в открытое поле во время грозы.
— Неужели лежать пять дней? — тихо проговорил он, поворачивая голову к своему другу, Петрову, сидевшему рядом.
— Ты благодари судьбу, — ответил Петров, — что у тебя только растяжение связок, а не перелом.
— Я понимаю, что рисковать своей жизнью не следует, — тихо продолжал больной. — Но где же тут был риск? Гроза? Смешно говорить… Случай! Молния может ударить и в комнату, где мы сейчас с тобой находимся. Согласен? Но зато как здорово все вышло! Перед самым носом ударила! Ведь это же замечательный факт! А если бы наблюдали из окна, вряд ли нашли бы мы то место, куда попала молния.
В дверь тихо постучали, и на пороге появилась округлая фигурка Витовского.
— Какое несчастье! А я, понимаете, гляжу в окно… Вижу — идете… “Что же могло случиться?” думаю. И в самом деле, как вы очутились в поле? В такое время! — быстро, немного задыхаясь, затараторил Витовский, обращаясь то к больному, то к сидящему рядом Петрову.
— Совершенно случайно… Это все пустяки, Владимир Александрович, — ответил Баянов, стараясь приветливо улыбнуться.
— Нет, братцы мои, с грозой в открытом поле шутить нельзя! — продолжал Витовский, усаживаясь на стул. — Ну, скажите пожалуйста… Я слышал, что молния ударила совсем рядом. Представьте себе, что приблизительно такая же погода была, когда в присутствии министра испытывался мой путеукладчик “Вперед”. “Смотрите, — говорю я министру, — как бы вам не простудиться”. А он, представьте себе, вылезает из машины и отвечает…
Дальше последовал рассказ, нашедший, правда, на этот раз новых слушателей. Инженер Баянов и инженер Петров приехали на работу в институт совсем недавно, и повествование Витовского для них было ново.
— А машина, которую я строю сейчас, это дело, должен вам сказать, товарищи, имеет еще большее значение для нашей страны, — продолжал Витовский. — Вы, надеюсь, уже в курсе моей работы?
— Немного… Но очень ею интересуемся.
— Ах, вот даже как! — вспыхнул Витовский. — Очень приятно. Очень приятно. Я могу рассказать вам некоторые подробности… Ведь это же будет удивительный дорожный комбайн! Даже не комбайн, а, скорее, нечто другое, — продолжал Витовский, все более и более увлекаясь. — Представьте себе, что по полю движется на гусеницах мой агрегат. Движется себе машина, а за ней остается совершенно законченная, прочная дорога. Никакого тебе асфальта не нужно, никаких работ по укладке камня! Прочное дорожное полотно получается в результате обработки моей машиной поверхности земли, по которой следует машина. Специальная электролитическая обработка… Поверхность земли немного разрыхляется машиной, затем смачивается специальным раствором и тут же, на ходу, подвергается электролизу. После прохождения тока через почву на ней образуется такая твердая корка, что, скажу вам прямо, асфальт не может итти ни в какое сравнение. Разве мыслимо асфальт стелить непосредственно на грунт! Конечно, нельзя! Корка асфальта непрочная — она вогнется в мягкий грунт и сломается под колесами первого же грузовика. Ведь обычно, прежде чем лить асфальт, на мягкую землю укладывается подстилка из камня… Вы это знаете, конечно… Моя машина оставляет на земле такую твердую поверхность, что о какой-либо каменной подстилке даже говорить смешно. Она же полотно дороги, она же сама себе служит подстилкой!.. Или возьмите канавы вдоль пути, служащие для стока воды, так сказать обязательное оформление дороги. Тоже будут изготовляться одновременно! С помощью двух канаворежущих агрегатов, непосредственно соединенных с моей машиной…
— А в чем у вас задержка с окончанием машины? — спросил Баянов, стараясь приподнять голову как можно выше.
Такой вопрос явно не понравился инженеру Витовскому. Жизнерадостное лицо его на мгновение помрачнело. Но только на мгновение. А потом сразу озарилось обычной сияющей улыбкой.
— Совершеннейшие пустяки, товарищ Баянов, — сказал он. — Электролиз земли — дело новое, необычное в технике. Немного не ладится… Вот, бьемся, понимаете, меняем форму электродов, тех, что прикасаются к земле. Одним словом — экспериментируем!
— Что-то уж очень долго, — опять тихо заметил Баянов, опуская голову на подушку. — Может быть, в самом принципе электролиза заложен какой-либо дефект?
— Говорят, что вы еще в прошлом году обещали закончить вашу машину, — робко произнес Петров, до сих пор сидевший молча.
Витовский вздрогнул, не теряя, однако, улыбки.
— Вам ли корить меня, товарищи! — воскликнул он. — Ведь у меня опыт какой! Сколько благодарностей получил в своей жизни! Как было с разработкой прошлой машины? Пишу докладную записку министру. Получаю ответ: “Приезжайте, Владимир Александрович, ко мне на прием. Обсудим”. Так и теперь. Когда я представил теоретические обоснования, то в министерстве их признали блестящими. Мало того, я вам скажу… — Витовский придвинулся ближе к больному и понизил голос: — Вы понимаете, какое дело, — продолжал он, немного задыхаясь от волнения. — Заграница признала! Да, да! Представьте себе, раскрываю я вчера “Меканикс” и что же вижу? Перепечатали мою статью, опубликованную мною еще в прошлом году в журнале “Дорожные машины”. Мало того, что перепечатали, так еще приписка есть: “Известный (заметьте: “известный”) советский инженер Витовский надеется найти способ получения хороших шоссейных дорог путем электролитической обработки почвы специальной, конструируемой им машиной, движущейся со скоростью обычного трактора”. А! Каково?
— Вот как! — заметил петров. — Значит, интересуются.
— Еще как интересуются! — теперь уже более спокойно продолжал Витовский. — Идея ведь необычайно оригинальная. У них, видно, ничего подобного не существует.
— Вы меня простите, Владимир Александрович, но мне кажется, что вы немного поторопились с публикацией в печати, — вставил Баянов.
Витовскому стало как-то не по себе. Но ничего не выдало его внутреннего волнения и обиды.
— Товарищи Баянов, вы просто прелесть! — отвечал Витовский, быстро потирая руки. — Уж не думаете ли вы, что у меня с машиной ничего не выйдет? Все проверено-перепроверено! Что же касается публикации, так вы меня уж извините… авторское свидетельство у меня есть. Приоритет, значит, наш, советский. Можно только радоваться, что заграничный журнал перепечатывает. Это значит — признание нашего, советского приоритета! Ну, а потом, как вы сами понимаете, по авторскому свидетельству или по научной публикации не посмотришь машину. Вот и у меня, вернее в моей разработке, имеются кое-какие тонкости. А об них я — ни слова. Вот оно какое дело…
Ослышался тихий стон. Как видно, Баянов неудачно повернулся и причинил себе боль.
— Владимир Александрович, — проговорил он через некоторое время, — спасибо, что вы пришли навестить меня. Я очень признателен… Вы меня извините, меня клонит ко сну.
— Да, да, конечно, — заволновался Витовский, переходя на шопот, — вам нужен покой. Выздоравливайте скорее!
Он на цыпочках вышел из комнаты.
— Ушел? — тихо спросил Баянов.
— Ну и говорун! — сказал Петров, поправляя больному одеяло. — Да еще и хвастун. А так, в общем, человек милый.
— Очень милый, но…
Баянов поправил подушку и лег повыше.
— Не нравится мне Витовский, — решительно сказал он. — Понимаешь, Ваня… Специалист он, конечно, большой, работник дельный. Но вот, понимаешь, еще существуют у нас люди, опьяненные своей славой. Дали им славу. По заслугам, конечно. На, мол, тебе, твори дальше… А они…
Баянов застонал от нового приступа боли.
— Да ты не волнуйся, Миша. Охота тебе…
— Нет, Ваня, тут не волноваться нельзя. Смотри, сколько прошло времени с тех пор, как Витовский сконструировал свою машину, прославившую его, а что он сделал с тех пор? Ничего… Третий год работает, и думается мне, не в полную силу работает. Славой прикрывается. Ни один шаг его под сомнение взять нельзя. Сам Витовский, мол! — Баянов закрыл на минуту глаза и продолжал уже более спокойно: — Неправильно он пользуется славой! И, может быть, потому, что слишком влюблен в нее. Ты понимаешь: влюблен! Вот сегодня для меня это стало совсем ясно. Заграница перепечатала его статью!.. Подумаешь, велика важность! Пусть лучше его машина пойдет по нашим полям, оставляя за собой хорошую дорогу. Вот тогда будет чем гордиться! Согласен со мной?