— Гм… — тихо прошептал при этом Богдыханов, обращаясь к Корелину.
Следующим пошел в кабинет к главинжу, грузно стуча сапогами, начальник институтской охраны. Массивная, обитая черной клеенкой дверь с шумом захлопнулась за ним.
Вскоре друзья заметили, что секретарша начала проявлять явные признаки беспокойства. Она стала внимательно прислушиваться к еле слышимым звукам, доносившимся из кабинета. Лицо ее приняло очень серьезное выражение. Наконец она поднялась из-за своего столика и тихонько, почти на цыпочках, приблизилась к черным дверям.
Как ни старались три друга угадать причину, взволновавшую секретаршу, но так и не могли догадаться. Из кабинета слышался тихий и совершенно неразборчивый разговор.
— Это возмутительно… — проговорила секретарша, медленно усаживаясь за свой стол. — Врачи запрещают Араму Григорьевичу чрезмерно волноваться, а на этой неделе вот. уже третий случай, когда он буквально выходит из себя… Что там произошло?
— Простите… Я вас не понимаю… — скромно заметил Корелин. — Откуда вы знаете, что главный инженер сильно взволнован?
Секретарша опять окинула студентов взором, выражающим недоумение. Она еще раз внимательно прислушалась к разговору, доносившемуся из кабинета, подождала немного и лишь затем ответила:
— Вы совершенно не знаете Арама Григорьевича. Разве не слышно, что он молчит! В нормальном состоянии он говорит громко, кричит. А это что?! Вы только прислушайтесь. До чего довели человека!
Проникшись уважением к такому необыкновенному объяснению секретарши, студенты молчали. Только теперь они обратили внимание на то, что из кабинета действительно слышался только голос начальника институтской охраны. Начальник, видно, в чем-то оправдывался. Голоса же главинжа не было слышно совсем.
Неожиданно среди наступившей тишины послышалось какое-то странное пыхтенье. Это Богдыханов, сидевший посредине между своими товарищами, начал ворочаться, почему-то торопливо хватаясь за боковой карман своей куртки.
— Вот дьявол… Вырывается… Ну, что ты будешь делать! — послышалось его приглушенное бормотанье.
— Держи его, Ермолай, — тихо прошептал Корелин.
— Что там случилось? — заинтересовалась секретарша.
— Да нет… ничего… — смущенно произнес Корелин. — Это, просто, так… у Богдыханова такая привычка, что ли. Вы не обращайте внимания, с ним это бывает…
Секретарша подозрительно посмотрела на Богдыханова, уже принявшего непринужденную позу, и полсала плечами. Она вспомнила фразу “держи его”, и у нее мелькнула страшная мысль, что Богдыханов, может быть, страдает припадками.
— И часто это у вас бывает? — теперь уже с ужасом глядя на Богдыханова, спросила она.
— Вчера было, — грустно пробасил Богдыханов. — Вот, тоже, засунул руку в карман… Забываешь… А он как хватит!
— Кто хватит? — испуганно спросила секретарша, приподымаясь со своего места. — Я вас не понимаю…
Но ответа не последовало. Дверь из кабинета отворилась, и в приемной появился начальник институтской охраны. Некоторое время он смотрел в какую-то неопределенную точку, как бы что-то вспоминая, окинул студентов немного подозрительным взглядом и медленно направился к выходу из приемной.
— Пойду искать виновников, — тихо проронил он на ходу.
В отделанный под дуб кабинет главинжа студенты вошли в том же порядке, как и в приемную, — гуськом. Впереди шел высокий и стройный Александр Корелин, гордо подняв голову. За ним следовал, немного покачиваясь, широкоплечий Ермолай Богдыханов. Гога Шереметьев передвигался медленно, уставившись в пол.
— Садитесь. Что за срочное дело? Я вас слушаю, — скороговоркой произнес главинж, подымаясь из-за стола и пожимая вошедшим руки.
— Вы не представляете, Арам Григорьевич, какое необычайное дело привело нас к вам! — произнес Корелин, усаживаясь в кресло.
— Очень интересно. Я вас слушаю, — спокойно ответил главинж, откидываясь на спинку кресла.
“Тихо говорит — значит, не в духе”, мелькнуло в мыслях Корелина.
— Вы, конечно, знаете, какое огромное значение имеет природа в жизни человека, — продолжал Корелин, сильно волнуясь. — Нет… простите, не в жизни человека, поскольку человек есть часть природы, а в науке и технике… Ну да, в науке и технике! Я могу вам привести тысячи примеров. Возьмите птиц, парящих в безбрежных воздушных просторах… Возьмите, наконец, рыб, резвящихся в глубине океана…
Корелин запнулся; он почувствовал, что от волнения говорит что-то не то, а главинж смотрит на него не особенно дружелюбно.
— Предположим, что я возьму птиц и возьму рыб. Дальше что прикажете с ними делать? — вставил главинж, пользуясь паузой Корелина.— Анатомировать, — глухим и не допускающим возражения тоном вставил Гога Шереметьев.
Главинж сделал большие глаза и повернулся к Гоге.
— Он вам недостаточно ясно изложил свою мысль, — забеспокоился Корелин. — Хотя Леонардо да-Винчи тоже анатомировал голубей…
— Ты не то говоришь, Саша, — вмешался Богдыханов. Ты объясняй проще… Голуби тут ни при чем, Арам Григорьевич. Мы имеем в виду другое животное, так сказать более близкое нашим интересам…
— Что? — произнес главинж, подымаясь из-за стола. — Вы пришли сюда дурачить меня загадками? Вы думаете, что я не видел бегемотов, нарисованных у вас на чертежах!.. Что это за балаган?
— Да, это не бегемоты, Арам Григорьевич! Уверяю вас, что не бегемоты! — забеспокоился Корелин. — Сейчас вы узнаете… Ермолай, прошу тебя…
Главинж увидел, как Богдыханов принялся торопливо ощупывать боковой карман своей куртки. Затем он издал возглас удивления и зачем-то быстро сунул руку в карман своих брюк.
— Да объясните же человеческим языком, в чем дело! — произнес главинж.
— Арам Григорьевич! — продолжал Корелин, все еще не оправившись от смущения. — Ведь разведку земных недр можно вести при помощи животных… то-есть, простите, подобий…
Корелин не смог закончить свою фразу, так как дверь неожиданно с шумом растворилась и в комнату быстро вошел пожилой человек с портфелем.
— Арам! Не ожидал? — закричал он еще с порога. Это был инженер из центра, неожиданно прибывший в институт по срочному делу.
Сразу за ним в кабинет вошел Батя.
— Всё, товарищи! — быстро проговорил главинж, обращаясь к студентам. — Сейчас мне некогда с вами заниматься. Следующий раз приходите с четкой формулировкой того, чего вы хотите… Ничего не понимаю! — весело проговорил главинж, когда за студентами захлопнулась дверь. — Нельзя сказать, чтобы это были слишком робкие ребята, а вот в течение целых десяти минут не смогли толком объяснить, зачем пришли.
— Ты, наверное, отчитывал их за бегемотов? — улыбаясь, заметил Батя. — Вот они и перепугались.
— Кстати, ты знаешь, как они объясняют появление бегемотов на своих чертежах? — продолжал главинж. — Они пришли ко мне с предложением использовать каких-то животных для геологической разведки. Позже придется разобраться.
— Животное для геологической разведки? — удивился гость. — Это теперь, когда в нашем распоряжении имеется столько совершенных приборов! Вы меня простите, но я невольно вспоминаю барона Мюнхгаузена. Тот в свое время предлагал летать на гусях…
— Вообще у нас в институте в последнее время творятся странные вещи, — продолжал главинж, обращаясь к гостю. — Можешь ли себе представить: прошлой ночью, например, я видел собственными глазами двигающийся скелет! А? Как это тебе нравится?
— Какой, скелет? Что ты говоришь… — забеспокоился гость. — Я приехал сюда говорить о серьезных вещах… Кстати, Арам, я считаю, что тебе необходим отпуск, и в ближайшее время.
— Ладно, ладно, — ответил Геворкян улыбаясь. — Сейчас мне отпуск не нужен. А что касается скелета, то ты не думай, что мне показалось. Ты ведь не знаешь, о каком скелете я говорю. Да я сам толком не знаю, что это было. Сейчас начальник охраны разбирается в этом деле. Вскоре в кабинете наступила нормальная рабочая обстановка. Главинж начал горячо спорить с приехавшим инженером, расхаживая по комнате и сильно жестикулируя.