Он снова явно хотел уйти и поэтому я схватился за последнюю соломинку:
— Кто тебе будет давать еду, если нас всех того, элиминируют? И с кем ты будешь бодаться по утрам в кровати?
Надо сказать, что Кот, при всей вздорности характера, имеет некоторые положительные особенности. Куда входит и бодание меня в лицо головой. Это он любит делать утром, в теплой еще постели, когда день не принес обычных разочарований в людях вообще и во мне в частности.
Кот задумался. Сел. Посмотрел на Серого, на меня, снова на Серого.
— Я правильно понял, что любая разумная раса имеет право наложить вето на ваше решение? — уточнил я на всякий случай у пришельца.
— Абсолютно верно, — ответил тот.
Кот тоже все понял верно.
Он подошел ко мне.
— Первое: кресло мое. По крайней мере Агафон, этот позор хвостатого мира, не имеет права лежать на нем никогда. Второе: раз в день печеночный паштет. Третье: чтобы меня разбанили на сайте рабкор. ру. Четвертое: никогда и не при каких обстоятельствах вот эта гадость не применяется.
Он показал лапой на старую кроссовку, стоящую на столе у клавиатуры.
Когда эти два животных переполняют мою чашу терпения — глубокую чашу, видит Бог! — я кидаю в них кроссовкой. Интересно, что это приходится делать только тогда, когда моей жены нет дома. Ее они слушаются моментально и без применения террористических методов. Тут какая-то древняя тайна.
— Хорошо, — сказал я. — Договорились.
Кот развернулся, подошел к Серому. Поднял для вящей важности хвост.
— Как полномочный представитель самого разумного вида на планете Земля, а именно вида félis silvéstris cátus, накладываю вето на ваше решение. О чем и прошу донести до сведения всей нашей Галактики.
Коту явно понравилась его речь и он с гордостью посмотрел на меня.
Серый подумал, потом сказал:
— Мне надо связаться с руководством.
И закрыл свои большие черные глаза без зрачков.
Так продолжалось минуту. Мы терпеливо ждали.
Открыв глаза, Серый сказал:
— Вето вида félis silvéstris cátus принято. Виду homo sapiens дается испытательный срок. Длительность срока устанавливается на следующие сто тысяч лет.
Сказав это, Серый растворился в воздухе.
Можно было дальше смотреть «Прослушку» — о серьезных социальных проблемах, разъедающих империалистическую Америку.
Однако перед этим я сказал Коту:
— Ты ведь понимаешь, что печеночный паштет каждый день — это несерьезно, да? И я, кстати, очень не уверен насчет разбанить — даже если я попрошу об этом у самого Кагарлицкого. Потому что достал ты их всех там конкретно.
Кот аж подпрыгнул на всех своих четырех лапах.
— Я знал, я так и знал, — гневно промяукал он. — Низкие и жалкие существа! Как можно вам верить!
Уходя из комнаты, он повернулся и буркнул на прощание:
— В следующий раз даже не просите замолвить за вас словечко! Ни за что! Никакой жалости! Будем строить новую цивилизацию хоть с енотами. И она будет лучше, чем то позорище, что мы имеем сейчас с вами, то есть с так называемыми homo sapiens. Разумными, ха!
И скрылся в комнату моего сына. Наверное, постить с его смартфона свои фотографии в Инстаграм, сопровождая их возмущенными комментариями в адрес авторитарных левых.
Флешбэк второй: Берлин.
Дом, возле которого назначена была встреча, ночью был разрушен американской авиацией.
Из обломков еще валил дым, пожарные, фольксштурм и советские военнопленные под охраной полицейских разбирали завалы.
Штирлица охватило нехорошее предчувствие. Он вышел из машины, стал входить взад-вперед возле нее, иногда бросая взгляд развалины.
«Скоро наши придут, потерпите еще немного, родные!» — хотелось крикнуть пленным красноармейцам, покрытым кирпичной пылью, грязью и штукатуркой, явно очень недоедавшим людям в сносившейся до дыр форме, расчищавшим завалы.
И было очень тревожно за контакт.
— Мяу, — услышал Штрилиц и на него накатила волна счастья: жива!
Кошка выглядела как обычно — словно все, что вокруг нее происходит, не имеет к ней никакого отношения. Аккуратная, чистенькая, собранная.
— Здравствуйте, доктор! — сказала кошка.
— Здравствуй, Мими! — не смог удержаться от улыбки Штирлиц.
«Из личного дело работника RSHA.
Катцефюрер СС Мими. Характер нордический, твердый. В работе не допускает ошибок, дисциплинированна, отмечена поощрительными наградами руководства…»
— Я за тебя волновался, — сказал он, заводя мотор.
— У кошек девять жизней, — просто сказала Мими, сев рядом на свободное сидение.