Так, будучи человеком сугубо земной профессии — металлургии, Чернов сумел внести свою лепту и в науку о полетах к заоблачным высям.
"До кровавого пота"
Родоначальником знаменитой династии уральских металлопромышленников Демидовых был Никита Демидович Антуфьев (впоследствии принявший фамилию Демидов), пользовавшийся большим доверием Петра I. Видной фигурой в истории отечественной металлургии стал и сын Никиты Акинфий. Любопытная характеристика его дана в очерке Д.Н. Мамина-Сибиряка "От Урала до Москвы". Писатель подчеркивает сходство Петра I и Акинфия Демидова: "Было много общего в этих натурах: оба работали до кровавого пота, не знали границ своим замыслам. В тагильском музеуме сохранился портрет Акинфия Никитича; даже в выражении физиономии гениального русского заводчика есть сходство с Петром . . . Демидов был истинным птенцом гнезда Петрова, и на нем точно отпечатался образ гениального царя".
"Океан, который надлежало переплывать. .."
С древних времен на весь мир славилась булатная сталь. О ней упоминал в своих трудах еще Аристотель. Однако позднее секрет изготовления этой замечательной стали был утерян и долгие столетия понадобились металлургам, чтобы вновь раскрыть тайну булата. Эту сложнейшую технологическую задачу сумел решить замечательный русский ученый Павел Петрович Аносов (1799 — 1851).
Еще будучи воспитанником Петербургского горного кадетского корпуса, Аносов заинтересовался саблями из булатной стали, которые хранились в музее этого учебного заведения. Тогда-то он и решил, что непременно узнает, в чем заключалось искусство древних мастеров.
По окончании учебы Аносов был направлен в Златоуст, где и приступил к осуществлению своей мечты. Прошло немало лет, были проведены сотни опытов, пока, наконец, ученый не достиг цели. Впоследствии в своем классическом труде "О булатах", опубликованном в 1841 году, он писал, что его длительный научный поиск представляется ему теперь, как "океан , который надлежало переплывать многие годы, не приставая к берегу и подвергаясь различным случайностям".
Чтобы не скучать
В 1903 году Лондонское Королевское общество пригласило Пьера Кюри сделать доклад о радии, открытом им за несколько лет до этого совместно с женой Марией Склодовской-Кюри. Прибывшим в Англию супругам был оказан восторженный прием. "Профессор и мадам Кюри" находились в центре внимания не только научного, но и аристократического Лондона. В их честь устроили блестящий банкет, где собралась вся столичная знать. Скромно одетые ученые, не привыкшие к таким приемам, чувствовали себя стесненно. Мари, не имевшая даже обручального кольца, с неподдельным интересом рассматривала сверкающие драгоценности, украшавшие светских дам. Неожиданно для себя она заметила, что Пьер . .. тоже с любопытством разглядывает роскошные бриллианты, жемчуг, золото. Но ведь эти побрякушки его никогда прежде не волновали. Что же произошло? Все стало ясно лишь после банкета, когда ученые оказались наедине. "Не зная, чем заняться, — поведал Пьер, — я придумал себе развлечение: стал высчитывать, сколько лабораторий можно построить за камни, обвивающие шею каждой из присутствующих дам. К концу обеда я выстроил астрономическое число лабораторий!".
"Надо изменить этот акт"
В один из майских дней 1921 года в Вашингтоне состоялось необычное торжество: от имени граждан США президент страны Гардинг вручил Марии Склодовской-Кюри — первооткрывательнице радия — один грамм этого ценнейшего металла.
Вечером, накануне торжественной церемонии, миссис Мелони, по инициативе которой в США был создан "фонд радия", решила согласовать с мадам Кюри текст дарственного свитка. Мари внимательно прочла текст и вдруг решительно сказала:
— Надо изменить этот акт. Радий; который дарит Америка мне, должен навсегда принадлежать науке. Пока я жива, я буду пользоваться им только для научных работ. Но если оставить акт в такой форме, то после моей смерти подаренный мне радий окажется наследственной собственностью частных лиц — моих дочерей. Это недопустимо. Я хочу подарить его моей лаборатории. Нельзя ли позвать адвоката?