Прошло двадцать лет, и так случилось, что я за это время ни разу не бывал на Сорбулаке.
Весна 1969 года была необычно дождливая и прохладная, пустыня покрылась обильной весенней травой и цветами. Асфальтовое шоссе прорезало холмы вместо проселочных дорог, по которым когда-то я путешествовал на велосипеде. По шоссе мчались автомашины. Велосипедом теперь на столь большое расстояние никто не пользовался. И сам я сидел за рулем легковой машины, загруженной массой вещей, обеспечивающих удобство экспедиционного быта и работы. Вокруг зеленели всходы пшеницы: сельскохозяйственные посевы заняли большие площади в этой, когда-то глухой и обширной, пустыне. Иногда по пути встречались поселки совхозов.
Сорбулак казался все таким же на просторах пустыни. Только на месте солончака блестело, отливая синевой неба, озеро. Снежная зима и весенние дожди заполнили водой почти до самых краев эту бессточную впадину. На кромке голого топкого берега виднелись влипшие в грязь погибшие большие навозники — потомки тех, кто когда-то разбросал мой крохотный костер. Только на вязком берегу уже не было видно ни следов барсуков, ни лисиц, ни волков. Не летали и утки. Лишь когда зашло солнце, сверкнув красным закатом по полоске воды, на Сорбулак прилетели осторожные утки-атайки и долго в темноте переговаривались гортанными голосами.
Что влекло к Сорбулаку этих жуков? Они — ночные жители, днем не активны. Ночью же, когда стихал ветер, от озера во все стороны тянуло густым запахом сероводорода. Этот газ образуется от гниения органических веществ, навоза и разлагающихся трупов. Не запах ли сероводорода привлекал к озеру больших навозников? Летом домашних животных перегоняли на горные пастбища, и бедные жуки явно голодали. К тому же, как я недавно выяснил, брачные дела навозники справляют совсем в другой обстановке. Самцы разыскивают самок в вырытой ими норе и с запасенным большим навозным шаром.
Подъем в горы пустыни оказался очень крутым и долгим. Натружено ревел мотор. Временами казалось, что у него не хватит сил, он задохнется, что тогда делать с нашей машиной на крутом склоне? Но вот путь стал положе, можно остановиться и оглядеться.
Пред нами открылся совсем другой мир. На обширном плоскогорье царство буйных трав, щедро разукрашенных цветами, и одиночные деревца арчи. Поют жаворонки и желчные овсянки. Ветер перекатывается волнами по степному простору и разносит во все стороны густой аромат цветов. А позади в дымке потонула жаркая пустыня, не верится, что там все по-другому, совсем другая жизнь.
В это лето в горах выпало много дождей, поэтому особенно роскошны луга. Синий шалфей и синюха, желтый зверобой и коровяки, белая сныть — какое необыкновенное богатство!
Я брожу по холмам плоскогорья, подбираюсь к его краю и на южном склоне вижу реденькую травку и голую землю, покрытую щебнем. Сюда лучи солнца падают отвесно, как в тропиках, здесь настоящий маленький кусочек пустыни. И жители его тоже не горные, а из далеких пустынь. Степенно вышагивают по земле муравьи-жнецы, на траве раскачивается богомол-боливария, бредет большая чернотелка. Под камнями тоже старые знакомые муравьи-тетрамориумы. Сложив сбоку от себя хвост, лежит бледно-желтый и мрачный скорпион Butus eupeus. Как, он исконный почитатель жары и сухости, попал сюда, на высоту две тысячи метров? Постепенно приковылял с низин и прижился.
А вот и гнездо муравьев-бегунков. Небольшой валик с входом, расположенным в самом центре. Возле него суетятся хозяева гнезда: все рослые, большие, не чета пустынникам. Жизнь здесь привольнее, чем на родине, и добычи больше. Рядом с муравейником лежит большой плоский камень. Поднимаю его и вижу столпотворение бегунков, кучки яиц, личинок, куколок и крылатых воспитанниц. Тут, оказывается, специальное помещение, муравьиный инкубатор.
Каменная крыша — отличнейшая вещь! Она хорошо прогревается и долго хранит тепло. Высоко в горах тепла не так уж и много по сравнению с пустыней. Под такой крышей не страшен и дождь. Камень к тому же надежная защита. Под ним все в безопасности, никто их не раздавит. Замечательный камень у муравьев в этой маленькой высокогорной пустыне. Не будь таких камней, не жить здесь и муравьям-солнцелюбам.
Пока под каменной крышей, которую я поднял, муравьи в спешке прятали свое добро, затаскивая его в свои подземные галереи, над горами появились облака. Они набежали на солнце. Сразу стало холодно, подул ветер, спрятались все насекомые. И тогда (вот неожиданность) все камни стали пестрыми от множества небольших мелких серых мушек. Что с ними стало?