После этой встречи я долго присматривался к столбам и только один раз нашел в них ксилокоп. Столб был очень старым и трухлявым. Мне кажется, эти пчелы никогда не трогают здоровую и крепкую древесину, а селятся только там, где она уже тронута тлением. В ней легко сверлить ходы. Пчелы охотно заселяют старые погибающие деревья, пни, изрешеченные личинками жуков-дровосеков и златок. Поэтому телеграфисты неправы, труженицы-ксилокопы выбраковывают те столбы, которые давно пора менять.
Вспоминается крутое горное ущелье Талгар, расцвеченное цветами, заросшее урюком, дикими яблонями, сливами и высокими травами. Наш бивак располагался в глухой и узкой Золотовской щели. Солнце в нее заглядывало только часам к десяти утра и рано исчезало. Но это не смущало многочисленных насекомых. Всюду копошились муравьи, распевали свои несложные песни кобылки, а вечерами каменный противоположный склон звенел от дружного хора сверчков-трубачиков. Здесь часто шли дожди, и мы, соскучившись по теплу, подумывали о том, как бы сбежать с гор и спуститься в пустыню. К несчастью, неожиданно вышел из строя наш радиоприемник, и во время дождя совсем стало скучно в палатке. Но когда появлялось солнце, горы начинали сверкать чистотой, с такой радостью вокруг пели дрозды и синие птицы, так оживлялся шестиногий народ, что мы забывали обиды на непогоду. В такие часы в палатке появилась оживленная черная оса-трипоксилон. Я не мог понять, что ей здесь было нужно. Впрочем, один раз я успел заметить, как она, пробираясь среди рюкзаков и экспедиционного снаряжения, тащила убитого ею паука.
Желание погреться на жарком солнышке заставило нас покинуть горы, и через несколько часов мы оказались в пустынных горах Богуты. Половины дня нам хватило для того, чтобы просушить свои отсыревшие вещи. Мне захотелось покопаться в нашем умолкнувшем приемнике.
Сложнейшее переплетение всяческих проводов, множество транзисторов, резисторов, сопротивлений представляли для меня загадку. Все же я осмелился освободить приемник от корпуса и тогда заметил, что в одном из его углов красуется попавший каким-то образом изрядный комок глины. При внимательном осмотре комок оказался скоплением изящных домиков осы-трипоксилон, слепленных из крошечных комочков глины. В каждом домике находились парализованные паучки и белая личинка-детка заботливой матери-парализатора, пожирающая приготовленные впрок живые консервы. Пришлось осторожно освобождать приемник от глиняных домиков нашего квартиранта. Я думал о том, что вдруг я зря разрушаю плоды кропотливого труда осы, да и заговорит ли после этого наш транзистор?
Из пяти домиков два раскололись, глиняная оболочка их оказалась непрочной. Три других остались целыми и были уложены в щелку под камень. Наш радиоприемник после этой несложной операции заговорил.
Забавная оса-трипоксилон, будто умышленно, устраивает свои гнезда в самых неожиданных местах. Как-то из села Тула, расположенного недалеко от города Новосибирска, мне прислали целую пригоршню гнезд осы-трипоксилон, которая ухитрилась их пристроить в улье. Как трудолюбивые сборщицы нектара терпели свою квартирантку, непонятно! Вреда она им никакого не приносила. Может быть, поэтому пчелы были к ней благосклонны?
Рано утром над озером Балхаш алеет восток, сон проходит, и рука по привычке тянется к радиоприемнику. Он в этом глухом районе Казахстана — наша единственная связь с миром, с ним веселее, он скрашивает одиночество, мы постоянно в курсе всех событий страны, чувствуем пульс ее жизни. Но сегодня наш друг молчит, что-то случилось в его сложном и хрупком чреве, не слышно привычного гула динамика. Надо смотреть, искать причину неисправности, хотя радиотехника является для меня неведомой областью.
Вот снята задняя крышка, и тогда я вижу, как из сложнейшего переплетения проводов выползает толстая уховертка и, размахивая клешнями, мчится искать убежище. Она очень недовольна, всю ночь бодрствовала, нашла на день пристанище, сладко заснула, а теперь ей нужно убираться. Она не одна. За ней выскакивает вторая, третья, здесь целое скопище уховерток. Я вытряхиваю их из приемника, продуваю его со всех сторон, подбрасываю в воздух и даже кричу в него страшным голосом. Кажется, всех выгнал, одну, раздавленную, вытащил. А что теперь будет?
Сердце радостно екнуло: из приемника раздался легкий гул, и послышался спокойный и знакомый голос диктора. Как раз успели к передаче последних известий и сводке погоды. Теперь будем беречь от уховерток радиоприемник, прятать его на ночь под полог, тем более что эти многочисленные и внешне неприветливые насекомые имеют обыкновение бродить большой компанией в поисках дневного убежища, забираться куда попало.