К вечеру почти все мухи были истреблены, и последние визиты незадолго до захода солнца были самыми продолжительными и трудными. Тогда мне становилось жаль прилежную осу, я при помощи сачка добывал какую-нибудь спрятавшуюся в укромный угол хитрую муху и подносил ее в дар избавительнице от этих неприятных насекомых.
Наша оса определенно была изобретательницей. И, как всегда бывает в таких случаях, к своему изобретению она подошла случайно: попала неожиданно на веранду, билась, как и все насекомые, в окна, пока случайно не поймала муху и не вылетела с нею благополучно в открытую дверь. Как бы там ни было, наша оса-изобретательница была верна своей профессии. Благодаря ее стараниям, гнездо выглядело отлично, приплод на нем был богатым, и к осени на сотах появилось множество самцов и самок.
К концу лета осиные гнезда разрослись, стали большими, и на них появилось войско черно-желтых ворюг и разбойников. Они шныряли везде и всюду, и каждая оса приспособилась к своему узкому ремеслу. Кто ловил мух и, тщательно пережевав пищу, готовил из нее мясное блюдо, кто пристрастился к сладкому, нападая на варенье и фрукты. В общем, соседство ос с человеком проходило благополучно: осы миролюбивы, если не трогать их самое сокровенное — жилище. Поэтому дачники терпели ос, осы терпели дачников.
Мой сосед по даче рассказывает.
— Такая она хитрая, оса. У меня на чердаке над самым ходом гнездо. Я каждый раз пролезаю совсем от него близко и осам хоть бы что. Подергают брюшком, пошевелят крыльями. Мол, «смотри, видали тебя, следим за тобой!». Я их уже изучил, знаю. Чтобы не трогали меня, не гляжу на них, или только так, краешком глаза, мимоходом.
— Неужели на них смотреть нельзя? — заинтересовался я.
— Никак нельзя, она человеческого взгляда не любит, очень боится. А как же! Человеческого глаза боится любая птица или зверь. Стоит мне на моих ос посмотреть прямо, они сразу в беспокойство кидаются. Тогда удирай. Не то зажалят!
Рассказ соседа меня очень заинтересовал. Неужели действительно осы ощущают взгляд человека, понимают, что на них смотрят. Но осы близоруки. Может быть… и пошли разные догадки.
— Покажите мне своих ос! — прошу я соседа.
На чердаке, над самым люком, на шиферной крыше вижу обычное осиное гнездо. Часть ячеек на нем прикрыто белыми крышечками. Забираюсь на чердак, отхожу в сторону, смотрю. За мною пролезает и сосед. Его голова почти в двадцати-тридцати сантиметрах от гнезда. Осы спокойны.
— А теперь смотрите, что они покажут! — говорит хозяин дома, и, повернув лицо, смотрит в упор на гнездо.
Мгновенно вся мирная компания встревожилась, затрепетали крылья, задергались брюшки. С грозным гудением несколько ретивых защитников взмыло в воздух.
Мой сосед поспешно юркнул вниз. Осы покрутились, облетели вокруг меня несколько раз. «Ну, думаю, теперь достанется мне». Вот так осы! Кто бы мог подумать такое. Осторожно направляюсь к люку, спускаюсь в него. Смотрю вниз, в сторону, даже краешком глаза боюсь взглянуть. Осы милостиво пропускают меня. Я их побаиваюсь, так как ношу очки. Оказавшись случайно под стеклом, оса может ужалить прямо в глаз.
У меня, кажется, уже нашлась отгадка странного поведения сварливых насекомых. Сейчас проверю. Я поворачиваю голову, закрываю рот, смело, настойчиво пялю глаза. Осам нет никакого дела до моего взгляда, они его не замечают, не видят! Тогда я, отнимая руку от лица, чуть-чуть дышу на гнездо. Чутьистые разбойницы мгновенно уловили запах изо рта. Что тогда произошло. Неприятно вспоминать, как я, сопровождаемый разъяренными осами, мгновенно слетел вниз по лестнице и, едва не сбив с ног хозяина дома, выскочил во двор.
Я рад своей отгадке. Не чувствуют осы взгляд человека, но запах изо рта ощущают мгновенно, тотчас же настораживаются и принимают меры к защите своего хозяйства. Так что можно пролезать мимо гнезда и смотреть на него, только прикрывая рот рукою, и не дышать в сторону ретивых защитников.
В прошлом году на чердаке дачного домика возле большой щели среди деревянных балок несколько перезимовавших самок ос принялись строить свои гнезда. Вскоре осиные соты разрослись и слились в одно большое, неправильной формы жилище. Жители его соединились в один большой, сложный коллектив со множеством ос-работниц и несколькими осами-матками. Осы, для которых обычна форма общественной жизни отдельными изолированными и подчас враждующими друг с другом семьями, оказывается, перешли в другую форму общественной жизни — в содружество нескольких семей с несколькими родительницами. Подобное я не раз наблюдал у муравьев.