Сон казался черно-белым, точнее, черно-серым, мрачным, и только в одном месте, в куче металлического хлама у забора что-то светилось. Странный, холодный, голубовато-серебристый свет среди всеобщей темноты будто звал ее подойти. А подойти было трудно. Трудно шевельнуться, поднять руку, переставлять ноги. Так трудно, словно сильный ветер дует в лицо, но ветра не было. Рите медленно, через силу шла, оставалось буквально пара шагов, чтобы подойти, взять светящееся нечто, и наконец, увидеть, что это такое. Она знала, ей необходимо увидеть.
Рита проснулась.
Проснулась с затекшей шеей. Не сразу поняла, почему спит, сидя на диване, почему днем, ей же в это время надо быть на работе. Но потом постепенно вспомнила, и к ней вернулось состояние недоумения и ощущение неправильности.
И еще. Буквально через минуту она не смогла вспомнить, что ей снилось. До конца рабочего дня оставалось еще время, часа два. Николай сказал, что заедет за ней.
- Что ж, побудем маленькой послушной девочкой, - сказала она себе.
- Безвольной, - поправил внутренний голос.
Ей не хотелось спорить с собой. Надо просто убить время. Тут Рита задержалась взглядом на двери, и ей пришла в голову мысль заглянуть в Костину кладовку. И так стало тепло от этого, не было слез, горя, а было у нее ощущение, что она идет к Костику в гости. Как хорошо, что ничего здесь не трогала со дня его смерти, теперь та кладовка была для нее полна сокровищ, словно пещера Али-Бабы.
Рита шагнула внутрь.
Ах... Это и впрямь была сокровищница.
Жестяная коробка с железками, еще одна, широкая плоская, от селедки, полная транзисторов, и еще и еще...
- Ну Троепольцев, ну барахольщик, - нежно пробормотала она, вспомнив, сколько пилила Костика за эту его мальчишескую страсть к железкам.
На глаза навернулись слезы, она смахнула их и снова стала рыться в непонятных детальках, коробочках... и вдруг заметила это. Ей показалось, что она уже однажды видела где-то этот серебристый холодный отсвет. И что ей непременно нужно взять эту сплюснутую, потертую от времени железку с собой. Правда, она не знала, зачем. Но подсознание упорно наталкивало ее на мысль, что железку взять необходимо.
Рита уже протянула руку, взять это, и тут ее внимание отвлек стоявший на средней полке смешной брелок - ослик на цепочке с колечком. Подумать только, почему она раньше его не замечала? Ослик был веселый и упитанный, вместо хвоста на попке значок Мерседеса, и совсем не соответствовал печальному образу ослика Иа из Винни-пуха.
Она улыбнулась, вспоминая, что Костик подарил ей его в тот день...
В тот день... Когда они впервые были близки. Покачала головой, какие молодые и беззаботные они тогда были. А теперь... Теперь его нет, а она скоропалительно выходит замуж за его троюродного брата. Интересно, что бы сказал Костя по этому поводу?
- Эх, Троепольцев, Троепольцев, как же мне тебя не хватает, - с грустью проговорила женщина, оглядывая полки с Костиным барахлом, и вышла из кладовки.
Маргарита впервые озвучила это для себя, словно впервые поняла, кем был для нее первый муж. Ослика она взяла с собой, как кусочек прошлой жизни. Как частичку их с Костиком счастья.
Потом порылась немного в шкафах, дожидаясь Васильева. Одежды у женщины не бывает слишком много, не станет же она все время ходить в одном и том же. А Николай Маркович по всему видать, захочет, чтобы она сидела дома. У него дома. Не известно, когда ей еще удастся сходить за покупками, да и зачем, у нее и так шмотья хватает. Костя не жалел денег ей на тряпки, только посмеивался, да называл 'шопоголичка моя чокнутая'. Он вообще умел так переиначивать все эти дамские термины, что становилось смешно. Например, кутикулы называл 'кустикулы'. И вообще, он был смешной. Руки потянулись к Костиным рубашкам и костюмам, она вытащила их из шкафа, разложила на кровати, легко поглаживая ткань.
Время пролетело незаметно. Звонок в дверь заставил Риту вздрогнуть, взглянула на часы, должно быть, Николай приехал. Она пошла открывать.
Глава 11.
В дверях стоял Володя Панин, паренек с нижнего этажа. Ладный, рослый мальчишка-старшеклассник. Плечи, бицепсы, крепкие ноги, да и остальное тоже, все как у взрослого мужика, а лицо еще детское. Хорошее детское лицо, глаза лучистые, светящиеся изнутри. Напомнил ей Костю Троепольцева, навернулись слезы. Рите подумалось, что его должны очень любить девчонки.
- Маргарита Павловна, вам письмо пришло, по ошибке в наш ящик положили.