На том и был построен весь расчет. Логическая цепочка событий замкнется, лишь только освободят Маргариту. И тогда Лиза исчезнет. Но исчезнет не одна. Она заберет с собой Сергея. Это и будет ее приз, то, ради чего она все это затеяла. Ну, и немного из-за того, чтобы сила не попала в чужие руки. Хотя для Лизы, при ее эгоизме, это мало что значило, особенно, после того, как ее не станет.
Зато Сергей теперь достанется ей. Она его рабыня, она принадлежит ему в жизни и смерти, а он ее господин, и принадлежит ей. В жизни и в смерти. И теперь они будут вместе.
Возможно, это был шаг отчаявшейся бабы, смертельный бросок умирающей кобры, она тогда об этом не сожалела, не сожалела и сейчас. Елизавета Матвеевна знала, что потеряет своего любовника в любом случае, вот и решилась на такое.
Простят ли ее? Не важно. Пусть она и использовала своих детей, чтобы получить своего любовника, но... как это ни странно звучит, она тем самым помогла им сохранить свое счастье. Уберечь от тех ошибок, что когда-то совершила сама.
Она дала им второй шанс.
Да, она, Елизавета грешница, и что с ней будет, одному Богу решать, когда Он живых и мертвых призовет на суд. А до тех пор... до тех пор...
Раз не заслужила она прощения. Так пусть ей будет хоть временный покой.
***
Пространство и время вокруг взвихрились и лопнули мельчайшими частицами бытия. Червь пришел в движение.
Глава 23.
Ощущение своего тела, лежащего в уютной постели, вернулось, но не сразу. Глаза не хотели открываться, немного ноет все, но приятная истома. Чувствовала себя Рита почему-то легкой и... счастливой?
Что... Как?...
Вот теперь она резко открыла глаза. Просыпаться было страшно, особенно, после того, как она все вспомнила.
И теперь... теперь...
Руки обнимают ее. Рита растеряно и испуганно взглянула, наконец, на того, кто был рядом. А он, улыбался. Ткнулся ей плечо головой, потерся и, целуя ее, прошептал:
- Ритка, Ритка, вспомнила...
- Костик... - пораженно уставилась она на него.
И тут Костя вскочил, схватил ее в охапку, прижал к себе, закружил и счастливо заорал:
- Ритка! Вспомнила! Молодец!
Ничего она не понимала...
- Ты оглядись, - он так и поставил ее на пол, но кружить перестал.
- Где мы...?
- А ты не узнаешь?
Так странно... Они в квартире Костиных родителей... Как в тот день...
- Это что? Что... Как мы тут оказались?
Рита помнила тот день, когда они наконец-то решили перевести свои отношения на более... Короче, переспали. Костины родители были в отъезде, он позвал ее в гости. Оба твердили себе, что это будет просто свидание, ничего больше, никаких вольностей, ну может, поцелуются пару раз. Но оба хотели большего. И это случилось. Тогда.
А сейчас они, что? Как они тут оказались? Вернулись в тот день? Бре-е-е-ед... Но это было почти четыре года назад! Еще до их свадьбы!
- Ритка, у тебя такой обалдевший вид, - он не смог сдержаться и радостно заржал, - Что? Даже не треснешь меня?
- Сейчас как тресну! - не много нужно было, чтобы она завелась, но у Риты были вопросы поважнее, - Троепольцев, что произошло?
Он взял с прикроватной тумбочки маленького толстенького ослика со значком мерседеса на попке, брелок для ключей, показал ей:
- Вот, видишь? - и потом сунул в карман.
- И что? Ничего я не понимаю...
Тогда Троепольцев обнял ее за плечи, усадил рядом с собой.
- Костя, ничего я не понимаю, мы же с тобой в подвале были... и Коля с нами... А...
- Я расскажу. Это будет долго, может, ты поесть хочешь?
И тут она поняла, что есть хочет, как голодный волк. Еще бы, после такого стресса в том подземелье. А Троепольцев, увидев голодное выражение на ее лице, рассмеялся и пошел на кухню. Но ей вдруг стало страшно оставаться в комнате одной, Рита как была, в простыне, припустилась вслед за ним, крикнув:
- Костя, подожди, я с тобой!
Тот, не оборачиваясь, покачал головой и только громче рассмеялся. А придя в кухню, стал быстро и сноровисто накрывать на стол. У Ритки потекли слезы:
- Костечка, милый мой, родненький, как же я тебя люблю...
- Ну-ну, раскисла. Сейчас яичницу пожарю, так ты вообще растечешься от счастья?
- Костя, - она сорвалась со стула на котором сидела, обняла его за спину и зашептала ему куда-то между лопаток, - Костечка, родной мой, я тебя больше жизни люблю. Костечка...
Рыдания стали душить ее. Троепольцев обернулся к ней лицом, прижал к себе крепко-крепко и сказал просто: