Очевидцы утверждают, что каждую зиму голодные поганцы, чудом балансируя на узеньких уступах, шныряют по фасаду общежития одного из красноярских вузов, забираются в свисающие из форточек авоськи, где лишенные балконов студенты хранят присланные из дома гостинцы, и выедают содержимое. Опытные московские натуралисты недавно заметили нескольких мелких поганцев в Измайловском лесопарке, а в еще памятные нам декабрьские морозы следы зверьков находили в Северном Бутове, причем даже на восьмом и девятом этаже.
Балконные кражи в животном мире — не редкость, хотя чаще этим занимаются городские птицы вроде сорок, ворон и синиц. Проблема с поганцами заключается в другой их особенности, о которой даже и рассказывать как-то неловко. Но раз уж мы взялись, то расскажем.
Так вот, мы говорили о следах, которые поганцы оставляют после себя. Это не просто отпечатки лап или дорожка, которую рисует волочащийся хвост. Поганцы оставляют после себя нехорошо пахнущие кучки того, что на научном языке называется экскрементами. Или фекалиями.
Поганец много ест и, соответственно, много гадит. Где попало и когда попало, а чаще всего именно там, где находит еду. При этом хуже всего приходится тем неосторожным людям, которые замечают в лесу одинокую фигурку дрожащего поганца, слышат его жалобное поскуливание и берут к себе домой. А скулит зверек, надо сказать, оттого, что только что до отказа набил брюхо и ощущает приятную сытую тяжесть в нем. Любой кот на его месте замурлыкал бы, но поганец умеет только скулить.
Исследования психологии животных позволяют нам проникнуть в психику поганца и примерно представить, что происходит в его внутреннем мире в момент обгаживания благодетеля.
«Ой, — думает поганец, — сейчас он подойдет и ка-ак меня цапнет!»
Зверек впадает в панику и тут же валит первую кучку. Если его берут на руки, поганец немедленно решает, что ему сейчас начнут откручивать голову, и валит вторую кучку. Если предложить ему немного еды, зверек сразу навалит еще три порции: во-первых, он прежде всего подумает, что его хотят отравить, во-вторых, он презирает себя за то, что не способен гордо отказаться от отравленной пищи, а в-третьих, сожрав подношение, поганец исполнится жалости к себе ввиду скорой смерти.
Если же еды по неосторожности окажется много, паршивый зверь обгадит вас еще и потому, что вы посмели поставить его перед таким тяжелым выбором, как смерть от голода или смерть от яда, или потому, что вы показали ему его истинную сущность, поскольку он сам себе противен, или потому, что ему вообще не нравится этот мир с его жестокими законами, а другого мира не дано.
«При чем же здесь я? — удивишься ты. — За что же меня-то?». Не удивляйся, маленький дружок, а лучше вспомни, как ты зашвыриваешь в угол свои ботинки оттого, что не хочешь идти в школу, или как кричишь на маму и бабушку, когда у тебя не получается задача по математике. И вы, милые родители, вспомните, как заперли ребенка у него в комнате — якобы чтобы убрал с пола разбросанный конструктор, а на самом деле потому, что в автобусе на вас накричала скандальная тетка, а этот зануда на работе ничего не соображает, а только лезет со своими ценными указаниями.
Так вот, даже после всего перечисленного некоторые сентиментальные люди все-таки брали вредоносную зверюшку к себе домой. И там она обильно загаживала всю квартиру. Потому что если поганца кормить, то он думает, что его откармливают на убой или что хотят снять с него мохнатую шкурку себе на варежки. А еще он ненавидит себя за то, что сидит в тепле и питается подаянием, хотя мог бы вышмыгнуть в открытую форточку и безнаказанно грабить чужие балконы, оставляя на них презрительные кучки. А если попытаться кормить зверька поменьше, то он решает, что его хотят уморить голодом, начинает гадить вдвое больше и укоризненно худеть и слабеть на глазах — конечно, не переставая гадить. Если у его хозяина настолько доброе сердце, что он до сих пор не вышвырнул вредного зверя, то поганца снова начнут кормить до отвала, и никакой радости от этого не прибавится.
Держать поганца дома почти невозможно: его надо кормить пять-шесть раз в сутки и столько же раз менять за ним подстилку. Приучить его к одному месту, как того же кота, практически невозможно: поганец валит кучу в тот момент, когда ему в голову придет особо поганая мысль, а это может случиться когда угодно и где угодно — просто потому, что других мыслей у него не бывает: на то он и поганец.
Если бы он был другой, его бы уже давно съели хищники. Он так защищается, хотя на него все равно никто не нападает: мясо у зверька ужасно невкусное и отвратительно пахнет. Охотиться на него из-за шкурки тоже не имеет смысла: она очень маленькая и недолговечная, моментально облезает и вытирается. Так что от этого зверька одна морока и никакой пользы.
Правда, его можно изловить и продемонстрировать своим детям или коллегам на работе: вот, мол, я вас и кормлю, и по шерстке глажу, а вы мне вон что!
Клуша беспокойная
Добрый вечер, маленький дружок! Добрый вечер, его большая мама, и по сравнению с ними двумя совсем уж огромный папа, гигантская бабушка и исполинский дедушка.
Замечал ли ты, маленький друг, что желания родителей почти никогда не совпадают с твоими? Если на улице холодно, темно и ветрено, а на часах половина десятого вечера, ты непременно требуешь, чтобы тебя отпустили гулять. Если же день ясный и теплый, надо воплями, слезами и размазыванием соплей по лицу добиваться права сидеть у телевизора и крошить печенье в родительскую постель. Если же почему-то тебя отпускают гулять именно тогда, когда тебе хочется, то ты обязан исторгнуть из каждого глаза по струе горючих слез и с воем рассказать печальную повесть про дурацкую шапку, колючий шарф, кусачие рейтузы, неудобные варежки и толстый, гадкий, неповоротливый свитер, в котором ты похож на кулему беспомощную!
Эх, никто тебя не понимает! Вот бы тебе маму добрую, любящую и понимающую… Но такие природе неизвестны. Точнее, известны, конечно, но мы тебе такой матери не пожелаем. Сегодня мы как раз собираемся рассказать тебе про единственную известную в природе идеальную мать. Это небольшая птица, которая живет в перелесках средней полосы и зовется «клуша беспокойная».
Она размером с недокормленную курицу, самцы клуши имеют серо-коричневую окраску с ровными черными полосками по бокам, а самочки — просто пестрые, желтовато-серо-буренькие. Этот цвет позволяет им сливаться с жухлой травой и прошлогодними листьями, среди которых они и устраивают себе гнезда. В начале лета каждая пара клуш заводит от шести до десяти пушистых птенцов, желтых в коричневую крапинку.
После этого мама-клуша собирает их всех у себя под крылышком и гонит счастливого отца за едой. Целую неделю, сбиваясь с ног, новоиспеченный папаша носится за кормом для супруги и орущего выводка, тогда как мать занята тем, что оберегает птенцов от всякой опасности, в том числе и от счастливого отца. «Осторожно, не наступи! — командует она. — Глаза у тебя есть? Чуть троих не раздавил! Куда ты им тащишь жука такого жесткого, они им передавятся! А червяка не мог хотя бы пополам перекусить? Ниче мужик не соображает!».
Естественно, через неделю такой жизни самец клуши плюет на все и исчезает в неизвестном направлении. Самка остается с выводком и вынуждена сама отправляться на поиски пропитания. Поскольку она уверена, что самое безопасное место для выводка — это у нее под крыльями, ходит она чрезвычайно медленно, не выпуская птенцов наружу, жалуясь, сопя, квохча и проклиная сбежавшего супруга.