Пока мы ходили в гости к филинам, герпетолог Андрей Львович Затока обследовал обширную территорию у чинка. Ему удалось поймать среднеазиатскую кобру и небольшого серого варана. По Устюрту проходит северная граница ареала этих редких видов. Ученый бережно взял в руки кобру.
— Вы знаете, что это моя старая знакомая. Я за ней наблюдаю уже три года. У этой змеи здесь неподалеку нора. Каждый раз, когда я приезжаю в заповедник, навещаю и кобру.
— Она что же, вас знает?
— Трудно сказать. Но, как видите, она не агрессивна по отношению ко мне.
— Вели учет кобр в заповеднике?
— Это сделать трудно, ведь они ведут скрытный образ жизни. Встретить кобру — большая удача, очень редки у нас эти змеи.
— А почему их так мало в этих местах, ведь корма вполне достаточно?
— В заповеднике кобры под охраной, но за его пределами отношение к ним однозначное: их всюду убивают. И с этим сделать пока ничего нельзя.
Герпетолог нежно поглаживал змею, которая приняла позу угрозы — распустила свой знаменитый капюшон. Но не атаковала — видимо, с доверием относилась к человеку. Было бы так везде.
— Андрей Львович, а как обстоят дела с другими змеями?
— Обычна у нас эфа. Ее судьба не вызывает опасений, это пока не редкая змея. Довольно часто встречаются неопасные для человека стрела-змея и песчаный удавчик.
— Нам сказали, что местные жители добывают стрелу-змею, считая ее мясо целебным.
— Да, некоторые охотятся за этими змеями. Но я должен сказать как специалист, что все это выдумки. Никакими целебными свойствами их мясо не обладает. Змей надо охранять, сохранять места их обитания.
Серый варан — «краснокнижный» вид. Это крупная ящерица, в длину до полутора метров. Длительное время этих животных преследовали ради красивой шкуры и мяса, которое тоже считали целебным. Однако это такой же предрассудок, как и в отношении стрелы-змеи. Нужно помнить об этом и перестать охотиться на варана.
Герпетолог отпустил варана. Тот, оглядываясь, быстро побежал к зарослям. А кобру ученый поместил в матерчатый мешочек и отнес к тому месту, где она живет постоянно.
Поездка на Устюрт была связана с надеждой: вдруг посчастливится увидеть гепарда. Но облеты чинка на вертолете не дали результатов. Сверху этих зверей мы не обнаружили.
Солнце клонилось к вечеру. Мы приземлились у одного из кордонов заповедника. Ми-8 улетел в Ташауз, а наша группа решила заночевать на кордоне. У костра, чаевничая, беседуем с лесниками. Конечно, нас очень интересует гепард.
— В пятидесятых годах, — рассказал лесник, — здесь жили четыре или пять пар гепардов. Их довольно часто встречали на Капланкыре.
— Это были последние встречи?
— Нет. Зверей видели и позже. Например, одного местный житель повстречал в 1971 году.
— Был между ними конфликт?
— Они мирно разошлись. А в 1972 году гепард пришел к чабану Сеиду, который пас овец у колодца Болешем, и ночью напал на отару. Чабан выстрелил в него.
— Убил зверя?
— Нет, было темно. Возможно, ранил, но трупа не нашли. Больше гепардов здесь не видели. Может быть, тот зверь был последний на Капланкыре.
Костер затухал. Лесник поднялся с кошмы и пошел за сучьями.
Вскоре алое чрево костра вновь вспыхнуло, и в сумерках языки пламени осветили лица сидящих. Нам не все еще ясно было с гепардом.
— Почему здесь все же исчезли гепарды? Только потому, что их преследовали?
— Нет, — ответил лесник. — Я думаю, им просто нечем было кормиться. Исчезли в этих местах куланы, гораздо меньше стало джейранов и муфлонов. Гепардов чаще всего видели у отар.
— Как вы думаете, нужен здесь гепард?
— Очень нужен. Такой красивый зверь. Плохо, что мы его потеряли.
— Можно его здесь восстановить?
— Конечно. Но сначала нужно создать для него кормовую базу. В заповедник уже завезли куланов, стало больше джейранов. На них теперь никто не охотится. Надо вернуть гепарда на Капланкыр.
Все сожалели, что здесь утерян такой прекрасный зверь. Нужно возродить гепарда на Устюрте. Этот подвид сохранился в соседних странах. Можно завезти несколько пар оттуда — это реальная задача. А можно попытаться акклиматизировать африканского гепарда. Такая работа уже ведется.
И все же никому из сотрудников заповедника не хотелось верить, что здесь не стало гепардов — этих самых быстроногих пустынных охотников. Все с надеждой говорили: Устюрт большой, может, единичные хищники где-нибудь сохранились. Они не привязаны к одним и тем же местам обитания, все время мигрируют за своей добычей — джейранами и муфлонами. Сегодня гепардов нет, а завтра они могут зайти на заповедную землю. Эта надежда согревала и нас. Мы стали регулярно облетать заповедную территорию.
Днем сделали посадку у самого большого чинка — Капланкыра: его высота более 300 метров, длина около 100 километров. Невероятной красоты обрыв! Именно этот чинк и дал название заповеднику. Две группы отправились в противоположные стороны для обследования местности. Мы присоединились к той, которую возглавил Владимир Павлович Шубенкин.
Поднимаемся все выше и выше. Ученый временами останавливается и осматривает местность в бинокль. Как опытный орнитолог, он сразу заметил гнездо падальщиков. Это, по всей вероятности, жилище белоголового сипа.
Шубенкин постоянно смотрит и на землю — нет ли следов копытных и других зверей. Здесь недалеко в скалах в просторной нише скапливается вода, и к этому озерцу в летнее время приходят муфлоны. Мы подошли к тому месту. Озерцо небольшое, но с чистой и вкусной водой.
— Подождите здесь, — попросил нас Владимир Павлович, — а я быстро сбегаю наверх, посмотрю, что там.
Вскоре он вернулся с трофеем в руке — черепом молодого муфлона. Небольшие, но красивые рога.
— Отнесу в лабораторию, — сказал ученый, — может, определим причину смерти.
Мы сели передохнуть. Шубенкин сказал, что следов этих копытных наверху немало, но они недельной давности. Видимо, муфлоны появятся здесь позже, когда в летнюю жару иссякнут другие источники влаги. Здесь ему доводилось видеть одновременно более 10 зверей.
Устюртский муфлон — один из подвидов горного барана, еще его называют туркменским горным бараном. В недалеком прошлом он был широко распространен по возвышенностям и чинкам от Каспия до Арала. Сейчас эти редкие животные сохранились лишь на отдельных изолированных участках. А на Устюрте их можно видеть на чинке, где мы находимся. Это их излюбленное место. В ущельях и овражках они находят себе корм и водопои, укрытия от врагов. На чинках живут мелкими группами — до 10 особей. Очень редко в стаде бывает несколько десятков животных. Эффектны турнирные сражения самцов, которые проходят в конце осени или начале зимы. У самки обычно бывает один детеныш, реже — двое.
Шубенкин сказал, что муфлоны — отменные скалолазы. Они поднимаются почти по отвесным скалам и легко преодолевают расщелины шириной в несколько метров. Основные враги муфлонов в этих местах — волки, но раньше на них охотились и гепарды. Малыша могут взять орлы, беркуты и птицы-падальщики.
К сожалению, устюртские муфлоны становятся все более редкими, численность падает. Человек повсюду теснит зверей от водопоев, занимает места, где они живут. Достается им и от браконьеров.
Вместе с ученым мы еще раз внимательно осмотрели место водопоя муфлонов, но следов гепарда нигде не обнаружили.
Наш вертолет берет курс к Сары-камышскому озеру. Там, в прибрежной зоне, видели скопления джейранов и куланов.
Джейранов мы увидели вскоре после того, как набрали высоту — они спокойно паслись в зарослях кустарника. Их не напугала винтокрылая машина, видимо, звери уже привыкли к ее появлению. Главное, что им нечего ждать неприятностей от этой шумной «стрекозы».
С вертолета легко вести учет джейранов. Когда создавался заповедник, то на огромной территории их насчитали чуть более двухсот. Последний учет показал, что джейранов на Капланкыре более полутора тысяч. Это результат нескольких лет охраны редких газелей.