Он обошел вокруг дерева, Пока оно не скрыло его от Хилари, и погрел руки над фонарем. Стоявший рядом Рэйберн что-то сказал, Аллейн не разобрал, и тогда Рэйберн ткнул большим пальцем в сторону библиотечного окна. Аллейн кивнул, а затем выудил изо рта тонкую металлическую полоску золотистого цвета. Расстегнув плащ, он сунул ее в нагрудный карман пиджака.
— Возвращаемся, — скомандовал он.
Коллеги направлялись к парадному входу, как вдруг им под ноги упал луч света. В окружающем шуме и грохоте они расслышали голоса, призывающие их на помощь.
Оба пошли на свет, неровный, дрожащий, но постепенно становившийся все ярче. Внезапно, словно из-под земли, перед ними выросли полицейские. Аллейн посветил на их возбужденные лица.
— Что случилось? — крикнул Рэйберн. — Чего всполошились?
— Мы нашли его, мистер Рэйберн, мы его видели! Он вон там!
— Где?
— Лежит на пригорке, чуток подалее. Я оставил напарника приглядеть за ним.
— На каком пригорке? — заорал Аллейн.
— Наискосок отсюда, сэр. У дороги, что ведет в тюрьму.
— Идемте скорей, — разволновался Рэйберн.
Поисковая партия в полном составе двинулась по тропинке, которую частенько выбирала для прогулки Трой. Довольно скоро они увидели стоявший на земле фонарь, а рядом распростертую фигуру, лежавшую лицом вниз. Над ней стоял нагнувшись человек. Когда они подошли поближе, человек выпрямился и начал пинать лежачего.
— Боже! — взревел Рэйберн. — Что он делает! Боже!Да он рехнулся! Остановите его.
Он обернулся к Аллейну и увидел, что тот согнулся пополам.
Человек на пригорке, освещаемый своим же собственным фонарем, раза три неуклюже пнул неподвижную фигуру, а потом, изловчившись, ударил сильно и размашисто, и фигура взлетела в воздух. Дико жестикулируя, она рассыпалась на части. В лицо полицейским полетели грязные ошметки и мокрая солома.
Хилари придется соорудить новое пугало.
2
Дальнейшие изнурительные и нервные поиски окончились ничем, и в пять минут первого все вернулись в дом.
Полицейские сложили фонари и мокрое сверкающее обмундирование в кучу на крыльце, отвели собак в пустующую раздевальню западного крыла и, сняв сапоги, в носках вошли в холл. Центральное отопление Холбердса словно взбесилось, и продрогшим беднягам сразу показалось, что в доме жарко, как в турецких банях.
Хилари, движимый неиссякаемым гостеприимством, появился, хлопоча, из коридора, ведущего в библиотеку. Он был полон участия и обеспокоенно заглядывал по очереди в замерзшие лица, то и дело оборачиваясь к Аллейну, словно призывая засвидетельствовать, как он расстроен.
— Немедленно в столовую! Все. Пожалуйста, без возражений, — кричал Хилари, собирая полицейских в гурт, словно пастушья собака. И поисковая партия с овечьей покорностью позволила собой командовать.
Холодные закуски, выложенные на столе, могли бы сделать честь пещере Али-бабы. На буфете выстроилась армия бутылок: виски, ром, бренди, а также дымящийся чайник. Если бы Хилари умел, подумал Аллейн, он сейчас же принялся бы варить пунш. Вместо этого, упросив Рэйберна распорядиться выпивкой, Хилари стал накладывать на тарелки холодное мясо изумительных сортов.
Никто из слуг на пиршестве не присутствовал.
Зато в столовой появился мистер Смит. Выглядел он как всегда: скептическая ухмылка и пронзительный взгляд. С особым вниманием, как заметил Аллейн, мистер Смит наблюдал за приемным племянником. Что он на самом деле чувствовал, глядя на суетившегося Хилари? Ироническую нежность? Раздражение от чересчур светских манер? Или же скрытую тревогу? Последнее почти наверняка. Все свое внимание и заботу Хилари обрушил на Рэйберна и его смущенных подчиненных. Потупив головы, они жевали, уставившись на собственные носки. Мистер Смит поймал взгляд Аллейна и подмигнул.
По столовой плыли экзотические запахи. Рэйберн протиснулся к Аллейну.
— Ничего, если мы с ребятами отправимся восвояси? — спросил он. — Кругом моря разливанные, и мы не хотим застрять по дороге.
— Ну разумеется. Надеюсь, моя команда доберется без помех.
— Когда вы их ждете?
— Думаю, к утру прибудут. Они едут на машинах и по дороге заглянут на станцию.
— Если им мокроступов не хватит, — сказал Рэйберн, — можем одолжить. Похоже, они им понадобятся. — Он откашлялся и обратился к своим молодцам: — Давайте-ка, ребята, потихонечку.
Хилари начал многословно прощаться, и на мгновение даже показалось, что он сейчас разразится речью, но взгляд мистера Смита удержал его.
Аллейн проводил полицейских до дверей. Поблагодарил за работу, сказал, что остался очень доволен их совместной деятельностью, и предположил, что им, возможно, придется встретиться еще раз, хотя, понятное дело, они предпочли бы обойтись без повторного вызова. Польщенные полицейские смутились. Облачившись в непросохшее обмундирование, они гуськом направились к ожидавшим их фургонам. Рэйберн задержался.
— Значит, до скорого, — подытожил он. — Приятно было встретиться.
— Так уж и приятно?
— Ну...
— Я буду держать вас в курсе.
— Надеюсь, все получится, — вздохнул Рэйберн. — Однажды я подумывал перейти в детективы, но... не знаю... почему-то не выгорело. Но сегодня я был очень рад поразмяться. Понимаете меня?
— Кажется, понимаю.
— Послушайте, пока я не ушел, не скажете ли, что вы отыскали на той елке?
— Конечно, Джек. Просто раньше не было случая.
Аллейн сунул руку в нагрудный карман и вытащил, держа между большим и указательным пальцами, тонкую золотистую полоску. Рэйберн воззрился на находку.
— Мы видели ее из окна гардеробной, — напомнил Аллейн.
— Металлическая, — протянул Рэйберн, — но не мишура. Что бы это могло быть? Обрывок рождественского украшения, занесенный ветром и запутавшийся в хвое?
— В хвое-то он запутался, но не с наветренной стороны. Больше всего это похоже на клок ткани.
— На елке он немало провисел.
— Да, похоже. Что он вам напоминает?
— Черт побери! — изумился Рэйберн. — Да провалиться мне на этом месте. Ну конечно! Не проверить ли прямо сейчас?
— А не боитесь, что ваши ребята заждутся?
— Да ладно вам!
— Тогда идем.
В раздевальне все было, как прежде: запах грима, парик, напяленный на импровизированную болванку, меховой сапог, следы на ковре, картонная трубка с кочергой внутри и висевшее на плечиках у стены одеяние Друида из золотой парчи.
Аллейн развернул костюм и, указав на мокрый и помятый сзади воротник, приложил к нему клочок ткани с дерева.
— Трудно сказать, — размышлял он. — Клочок очень маленький, с ним надо разбираться в лаборатории. Но очень может быть.
Аллейн принялся дюйм за дюймом исследовать платье. Осмотрев перед и спинку, он вывернул балахон наизнанку.
— Подол, конечно, сырой, иначе и быть не могло: в костюме бегали по заснеженному двору. Подшивка немного распоролась и торчит. Сзади сверху донизу идет молния. Воротник немного перекосило. Так! Возможно, он порван.
— Да, но... Послушайте, ерунда какая-то получается, — пробормотал Рэйберн. — Как ни крути, а картинка не складывается. Хламида здесь,в раздевальне. А когда его ударили — еслиего ударили, — он был без костюма. Хотя костюм могли снять с тела и притащить сюда, но это же глупо! Тогда на нем должны следы остаться!
— Да-да, — рассеянно согласился Аллейн. — Должны.
Он наклонился, заглянул под гримировальный столик, вытащил оттуда картонную коробку, служившую мусорной корзинкой, и водрузил на столик.
— Салфетки, — перечислял Аллейн, исследуя содержимое коробки. — Тряпка. Оберточная бумага... Ага, а это что?
Он ловко выхватил из мусора два комочка ваты размером со шляпку небольшого гриба.
— Мокрые. — Он склонился над комочками. — И не пахнут. Их оторвали вон от того рулона, что лежит рядом с пудреницей. Но зачем? Хотел бы я знать, черт побери!