— Я не позволю! В моем доме! — проорал Хилари, словно внезапно очнувшись.
— Позволишь. Никуда не денешься. Не хочешь понаблюдать за своей теткой? Я наблюдал. Когда Аллейн говорил об этом чудном жестяном сундуке. Его разговор вам не понравился, мадам, верно? — Мистер Смит подошел вплотную к миссис Форестер и ткнул в нее толстым указательным пальцем. — Ну, выкладывайте. В чем дело? Что в этом проклятом сундуке?
Миссис Форестер выскочила из комнаты, громко хлопнув дверью. Секунду спустя дверь тихонько отворилась сама по себе.
2
Ключ подошел. Повернулся он легко. Дужка замка выскользнула из петли. С язычком пришлось повозиться. Тут пригодился бы рычаг, но ценой сломанного ногтя, несмотря на то что руки были в перчатках, с ним наконец удалось справиться.
Вертикально поднятая крышка норовила упасть, поэтому ее пришлось подпереть головой, что создавало дополнительное неудобство.
Шкатулка с деньгами. Заперта. Папка для карт. Холщовые мешочки, перевязанные красной лентой. Конверты из манильской бумаги с пометкой "Переписка Г. и Р. Ф." Он хранил все их письма.
"Рецепты". "Общая корреспонденция". "Путешествия". "Разное". Документы в большом конверте. "Нашему преданному и возлюбленному..."
Необходимо было сохранять спокойствие, "крутизну", как выразилась бы Крессида. Не копаться лихорадочно в бесчисленных бумагах, но методично и деловито искать. Нужен разумный подход.
В другой запертой шкатулке что-то грохотало. Драгоценности, которые она не надела на праздник. И вот, наконец, полевая сумка — тоже на замке.
Без паники. И все-таки холодок пробежал по коже, когда кто-то прошел мимо двери. Ключи из двери вынуты, комнату нельзя запереть.
Порыв немедленно сбежать отсюда, прихватив сумку, был почти непреодолимым, но тогда возникли бы новые трудности. Если б только сладить с замком! Пусть думают, что Молт сам своротил его. Металлическая нашлепка на откидной части пристегивалась к немудреной защелке на самой сумке. Может, сбить защелку? Или лучше оторвать нашлепку? Кочерга, разумеется, исчезла, но остались щипцы с острыми тонкими концами.
Да, между металлической нашлепкой и защелкой есть зазор. Втыкаем щипцы, глубже, а теперь изо всех сил!..
Получилось!
Дневник. Большой конверт. "Мое завещание". Не запечатано. Быстро просмотрели. В сторону. Кладем обратно, скорее. Вот оно! Плотный конверт, а в нем документ, составленный по-немецки, с подписями. Заявление, написанное рукой полковника Форестера. И заключительная фраза: "...заявляю, что она моя дочь". И подпись — Альфред Молт.
Полевую сумку возвращаем на место, скорей, скорей, скорей.
Запираем сундук. Ставим обратно в шкаф. Теперь конверт. Его нужно спрятать под кардиган и бежать отсюда.
Она застыла, затаив дыхание.
Дверь отворилась, и мгновенно — она не успела даже охнуть — комната наполнилась людьми, а к ней подходил Аллейн.
— Значит, вы нашли то, что искали, — произнес Аллейн.
За их короткое знакомство Крессида во второй раз истошно завопила.
3
— Это было самое простое решение, — сказал Аллейн. — Мы оставили дверь в библиотеку приоткрытой и таким образом дали знать, что путь свободен. Фокс вытащил из кармана ключ в качестве приманки, и Крессида Тоттенхэм сказала, что направляется в кабинет и передаст ключ полковнику. Мы пошли наверх, спрятались и выследили ее. Мы рисковали, могло ничего не получиться, и тогда нам предстояло бы длительное нудное расследование. Конечно, оно еще не закончено, но мы многое выиграли, застигнув ее врасплох. Она была изумлена и ошарашена и выдала себя с головой.
— Рори... а когда ты в первый раз заподозрил?..
— А, ты об этом. Почти с самого начала, — с простодушным самодовольством ответил Аллейн. — Видишь ли, все поверили ее байке, что полковника замещал Молт. Она выходила сухой из воды, но тогда прочие улики — костюм, парик и еще кое-какие мелочи — превращались в несуразную головоломку. Но если оназаменила полковника, то все вставало на свои места.
Она ударила Молта в гардеробной кочергой сзади по основанию черепа, наверное, когда он высунулся из окна посмотреть, на месте ли Винсент, который, кстати, его видел, но, согласно плану, тут же подхватил санки и завернул за угол. И в этот момент зазвонили колокола. Поднялся оглушительный шум. Она сняла с него парик, костюм. Труда это не составило: Молт повис на подоконнике, а у костюма молния сзади по всей длине. Столкнуть его вниз тоже было легко.
Спуститься в холл — вот что представляло опасность. Но она знала, что с колокольным звоном все обитатели дома, включая слуг, должны собраться в библиотеке. Если бы даже кто-нибудь увидел ее с костюмом и прочими атрибутами в руках, то не придал бы значения. Она вошла в раздевальню, сунула за обе щеки ватные катыши, надела парик, костюм, длинную золотистую бороду, усы, корону. А также меховые сапоги. И шерстяные перчатки полковника, а вы все подумали, что он забыл их снять. И вышла во двор. Там ее встретил ни о чем не подозревающий Винсент. Попорхав вокруг рождественской елки, она вернулась в раздевальню и быстренько сбросила маскарадный наряд. Через пять минут она уже спрашивала тебя, хорошо ли Молт справился с ролью, потому что ей сзади было плохо видно.
— Рори... где она сейчас?
— У себя в спальне с полицейским у двери. А что?
— Она... напутана?
— Когда я уходил, она была в ярости. Пыталась меня укусить. К счастью, я был начеку, и ей не удалось повторить свой успех с вазой. — Аллейн взглянул на жену. — Знаю, радость моя, жалеть ты умеешь не хуже Достоевского. — Он обнял ее. — Какая же ты все-таки милая. Несмотря на то что жутко гениальна. До сих пор привыкнуть не могу. За столько-то лет. Странно, не правда ли?
— Она спланировала все заранее?
— Нет, убийство — нет. Оно — импровизация, нечто вроде токкаты. А теперь ей предстоит отыграть фугу.
— Но... вся эта ерунда с ловушками и прочим?
— Стремилась настроить Билл-Тасмана против его домашних душегубов. Она предпочла бы парочку мрачных греков, сбежавших от "черных полковников".
— Бедный Хилари.
— В общем, да. Она и впрямь чудовищное создание. Тем не менее без смягчающих обстоятельств и тут не обошлось. Из судебной практики известно, с них-то часто все и начинается.
— Расскажи.
— Да, с них и начинается, — повторил Аллейн. — Не знаю, когда именно полковник Форестер решил, что обязан вмешаться. Из документов, найденных в том кошмарном сундуке, следует, что она была дочерью Молта и молодой немки, умершей при родах. И что Молт, проявив изрядное мужество, спас жизнь полковнику, покрыв себя славой и уродливыми шрамами. Кроме того, у Молта были средства: сбережения, заработки, жалованье и, прежде всего, кругленькая сумма, унаследованная от отца, владельца табачной лавки. Бедняга полковник чувствовал себя в вечном долгу перед Молтом. А Молт, как многие люди его происхождения, был закоренелым снобом и хотел, чтобы его дочь "воспитывалась как леди". Процесс воспитания должен был организовать полковник. Молт же стал бы наблюдать из оркестровой ямы, незаметный, практически незримый. Так все и случилось, но человек предполагает... Хилари Билл-Тасман встретил Крессиду в доме своих дяди и тети и решил, что она изумительно подходит на роль хозяйки Холбердса, а заодно и дамы его сердца. Она устраивала его по всем пунктам и не в последнюю очередь родовитой фамилией Тоттенхэм.
— Родовитой? — переспросила Трой. — Ах, ну да. Тоттенхэм.Но почему Тоттенхэм?
— Спроси об этом полковника, — ответил Аллейн.
4
— Молт был большим почитателем аристократических фамилий, — сказал полковник. — Этим и объясняется его выбор.
— Нам-то было все равно, — вмешалась миссис Форестер. — В конце концов, есть другие имена. Род предлагал назвать ее Болтон или Вулверхэмптон. Но Молт уперся. Она будет Тоттенхэм, и точка.