– Что там звучала музыка.
– Музыка? Какая музыка?
– Скрипка. Будто кто-то играл на скрипке.
От удивления с губ Макса сорвался смешок. От этого Дубровин стал еще пристальнее разглядывать свои руки.
– Вы уверены? – уточнил Белинский и нахмурился. – Вы слышали, что кто-то играл на скрипке со стороны замка?
Голова свидетеля понемногу начала шевелиться вверх и вниз, а затем Максим услышал:
– Да.
В комнате наступила тишина.
Макс услышал, как за дверью кто-то из пришедших коллег включил кофеварку. Ее дребезжащий звук Белинский узнает всегда. Техника появилась здесь еще задолго до его прихода сюда. И каждый год начальство обещает выделить средства на новую, и каждый год эта кофеварка стоит на своем законном месте.
Дубровин понял, что разглядывать узоры на линолеуме гораздо интереснее, чем отвечать на вопросы. Если уж совсем быть честным, то изначально про скрипку он не хотел говорить. Процентов девяносто девять и девять, что ему показалось. Но вспоминая прошлый вечер еще раз, мелодичные звуки инструмента уже вполне вписывались в этот рассказ.
– Так, хорошо, – Максим провел рукой по лбу и правой щеке. Здесь становилось душно, и ему жутко захотелось спать. – Давайте пока забудем о музыке. Вы нашли девушку и огляделись. Что было дальше?
– Дальше я, значит, попытался усадить ее в машину, но она завизжала, вырвалась и побежала в сторону замка. Тут я снова подумал, что меня хотят заманить и ограбить, – он посмотрел на следователя. – Вот тут-то я и вызвал полицию.
– А девушка?
– Я ее после не видел. Ее же вроде как нашли возле замка?
– Не совсем. Возле замка была ее сестра. Она, очевидно, вспомнила об этом, когда вы попытались посадить ее в машину, поэтому побежала туда. Нашли ее рядом с пострадавшей.
Дубровин ахнул и поджал губы.
– Бедная девочка, – только и выдал он.
Макс кивнул, а затем поднялся и подошел к двери и открыл ее. Воздух, чуть свежее, чем здесь, ударил ему в ноздри.
Даниил решил, что это приглашение уйти и не смешить своим рассказом о скрипке, тоже поднялся.
– Давайте теперь вернемся к скрипке, – Белинский обернулся к свидетелю. – У вас в машине работало в тот момент радио? Может быть, звуки скрипки вы услышали оттуда?
Дубровин сел назад и возмутился:
– Я не слушаю радио за рулем, это может быть опасно!
– Ладно, – следователь покорно развел руками, – тогда опишите звуки?
– Вы это серьезно? – недоверчиво хмыкнул тот.
– Я имею в виду, кто-то именно играл на скрипке, или это был аудиофайл?
«Или ваш бред», – пронеслось в голове следователя.
– Вы мне не верите, да? – оскорбился Дубровин, будто прочитав мысли Макса.
Белинский облизнул губы, пытаясь выделить себе время для ответа.
– Просто иногда, в состоянии паники или шока, людям кажутся разные вещи. Например, они слышат голоса.
– Или музыку? – все с той же обидой уточнил Дубровин.
Следователь вздохнул и кивнул.
– Да, или музыку.
– У меня не было шока или паники. Удивление – да, но вряд ли это спровоцировало галлюцинации, – он сжал ладони в кулаки. – Чем дольше мы с вами об этом говорим, тем больше я уверен, что слышал, как в стороне замка ночью в лесу кто-то играл на скрипке!
Снова в комнате наступила тишина.
Теперь Максим не только слышал, как работает кофеварка, но и чувствовал запах кофе. Мысленно он уже наливал в свой стакан этот напиток и снова смотрел на список подозреваемых, где есть только одно имя. Он надеялся, что разговор с Дубровиным хоть немного прояснит ситуацию, но в итоге все стало еще запутаннее.
– Тогда это была не просто игра? Какая-то композиция? Вивальди, Бах…
– Бога ради, молодой человек! – раздраженно отозвался Даниил, поднимаясь на ноги. – Да разве я похож на того, кто различает композиции, сыгранные на скрипке? – он чуть повысил голос. – Это была какая-то мелодия, но я понятия не имею, кто ее написал.
Теперь они смотрели друг на друга.
В другой ситуации, где он весел и полон сил, Макс бы как минимум напомнил Дубровину, что тот дает показания сотруднику правоохранительных органов, а не отчитывает сантехника за плохую работу. Но сейчас его больше интересовало, за какие грехи ему в подарок досталась еще одна головная боль в этом трудном деле. Логично предположить, убийцей мог оказаться и этот «скрипач на крыше». Но кто он? Как зовут? И где его искать?
А еще Макс надеялся, что рассказ свидетеля докажет невиновность Грин. Белинскому очень хотелось вычеркнуть ее имя из списка подозреваемых, и плевать, что без нее там и списка-то никакого нет. Ему безумно, неимоверно сильно не хотелось расследовать дело, где жертва и преступник – родные сестры. Тема семьи для него всегда была неприятной, если дело касалось убийства. Слишком он дорожил своей и не понимал, как можно причинить вред родственнику.