И я совсем не заметила, как мы подъехали к моему дому и машина заглохла.
— Приехали, — он посмотрел на меня со спокойным выражением лица. А я, кажется, была немного растерянной и раскрасневшейся.
— Спасибо тебе, — я постаралась улыбнуться, после чего открыла дверь, вышла, но обернулась. — До завтра.
— До завтра, Лета, — он улыбнулся, наклонившись вниз, чтобы я могла его видеть или он меня…
Это прозвище почему-то уже не вызывало раздражение, а наоборот, в груди что-то приятно щелкнула и я поспешила закрыть дверь. После чего быстро направилась в подъезд.
До квартиры я поднималась в состояние какой-то эйфории. Когда я зашла в квартиру, то все мое странное настроение куда-то быстро улетучилось. На стенде с обувью стояли чужие женские сапоги, а из кухни послышался звонкий женский смех, я стояла в смешанном и непонятном мне чувстве. Не помню, как разулась и пошла на смех…
========== 14 глава. Показать слабость ==========
Я зашла на кухню в мокрой куртке и шапке, на кухне сидел мой отец. Он был одет в темно-синюю рубашку, которая была заправлена в брюки цвета хаки, смотрелось это все на нем шикарно, скажу я вам. Папа сидел за столом, взъерошив свои темные волосы, он улыбался, оголяя свои белые зубы. Следов обычной щетины на его лице видно не было, да и сам он, словно помолодел, а в руках он держал бутылку вина. А напротив него сидела молодая женщина лет так тридцати-тридцати пяти. Она имела светло-каштановые волосы, даже рыжие, они, слегка вьющимися прядями, были уложены в слегка растрепанную шишку, а ее передние пряди красиво спускались водопадом до самой груди. Она была очень даже стройной леди, сидела выпрямив спину. Если я правильно определила, то сидела она в довольно дорогом фирменном платье.
В тот момент, когда скрипнула половица, они оба обернулись ко мне и я смогла разглядеть женщину получше. Она была очень даже красивой, даже милой, глаза у нее были выразительными с приподнятыми внешними уголками, радужка имела карий цвет, но отдавала золотистым оттенком. К тому же выразительность им предавал легкий макияж. Губы были не таким пухлыми, но и не такими тонкими, я бы сказала, имели золотую середину. Они были накрашены совсем незаметно, только чтобы добавить живого и привлекательного вида им. Выраженные скулы ей очень шли, вообще, подчеркивали ее внешность. Я даже успела разглядеть ее платье. Оно было белым с кружевами по бокам от груди и по линии талии, что создавало впечатление, словно на ней был топ и юбками карандаш белого цвета до колен. Рукавов это платье не имело, открывая вид на изящно выступающие ключицы, но откровенным это все не выглядело, потому что проглядывалось лишь слегка, ведь сверху был надет темно-коричневый кардиган. Выглядела эта женщина богато и изысканно, что я даже понять не могла, что она делала в нашей квартире. Я даже тут чувствовала шлейф ее дорогих, сладко, но приятно пахнущих духов.
Они оба смотрели на меня удивленно, наверное, также, как и я на них.
— Вета, я… Мы тут вот с моей коллегой зашли ко мне немного выпить, — папа мялся, перебирал в руках бутылку вина и виновато смотрел на меня.
— Добрый вечер, Виолетта, — она улыбнулась мне, оголяя свою белоснежную улыбку с ровными зубами. — Меня Екатерина зовут, мы с твоим отцом вместе работаем над новым проектом, — ее щеки даже немного покраснели. А я почему-то не могла сказать ни слова. Я просто залюбовалась этой женщиной, она была какой-то слишком изысканной для нашей скромной квартиры.
— Да, добрый, извините, что помешала, я пойду приму душ, а то замерзла, — я натянула улыбку, проскальзывая взглядом по кухне, и поспешила удалиться.
Я долго стояла под душем, отогреваясь и пытаясь собрать все события одного дня воедино, но как бы ни старалась, я не могла осознать, что все это происходит со мной. И все это за один день. Да и папа так беспринципно мне врал. Я не пятилетняя девочка, которой можно сказать, что это тетя тут просто так. Я же вижу как они одеты и в какой неформальной обстановке сидят. Я бы ничего против не сказала, если бы папа так нагло не врал мне. Все это последнее время, которое его не бывало дома или он задерживался, он был у нее? Как мне теперь верить его словам, когда он так открыто и неправдиво врет мне в лицо? Неужели нельзя было сказать собственной дочери, что он нашел себе женщину, которая ему симпатична, а не водить ее к нам и в случае чего прикрываться тем, что они коллеги по работе. Работают они видите ли над одни проектом. А посиделки в неформальной обстановке в вечерних нарядах тоже входит в устав на их работе? Смех да и только. Так и хотелось сказать ему, что я не тупая и не стоит так открыто врать мне, к тому же, если врать не умеешь.
Я вышла из душа слегка раздраженной, эта женщина мало меня волновала, из моей головы не выходил образ отца, который пытался передо мной оправдаться. Нелепость какая.
Когда я пошла в сторону комнаты, то услышала голоса с коридора, я решила встать у косяка. Просто было любопытно, я совсем не подслушивала, просто шла мимо.
— Сереж, мне кажется она совсем мне не рада… — голос женщины доносился до меня, и я уловила в них какую-то печальную, даже не фальшивую, ноту.
— Нет, что ты, это я виноват, стоило ей раньше сказать. Я ведь знаю ее вспыльчивый характер, а это ей резануло по сердцу, — папа говорил с уверенностью. А я понимала, что он прав. Он правда знал меня, а сейчас сожалел о том, что не сказал раньше. Значит, хотел?
— Знаешь, я очень хочу с ней подружиться, она у тебя такая красивая, такая умница… — ее голос дрожал. С чего вдруг? Почему она так обо мне говорила?
— Я постараюсь все обсудить и все объяснить Вете, она взрослая девочка, я, надеюсь, она нас поймет, — отец говорил с теплотой в голосе, с которой обычно разговаривал со мной, когда он жутко скучал по мне.
Потом я слышала шелест куртки, тихий всхлип и совсем тихое: » Я люблю тебя». Я не успела уловить, кто сказал это, но до моего сознания это донеслось громким эхом. Мне было больно, неприятно, что меня обманывали, ничего не сказали, но… Но я вела себя как эгоистка. Думала о себе, а почему я не подумала, что им тяжело это сказать, практически, совершеннолетней девушке, которая всю жизнь жила без матери, а отец теперь влюбился в какую-то женщину, которую я и не знала. Во мне сейчас были такие противоречивые чувства, два голоса бились в моей голове. Один твердо говорил, что он поступил неправильно, ранил и предал свою дочь, а другой, что его можно понять, ведь он снова влюбился после предательства и ему сложно самому все это воспринять и преподнести это дочери… Я не буду сейчас с ним об этом говорить, не могу, просто не смогу. Мне нужно остыть и обсудить с ним это тогда, когда мои мысли смогут собраться и разложится на нужные полки, чтобы я могла трезво оценить ситуацию, а не как ревнивый подросток.