— Ну и чего ты игноришь? Я тебе три раза сказал: «Привет». Повторюсь. Привет, Вета! — Кирилл сравнялся со мной и его взгляд, обращенный в мою сторону, изображал его возмущение. Ну да, его царское величество услышали не с первого раза. Так, стоп, да чего я такая сегодня?!
— Привет, Кирилл, — я вздохнула и подняла взгляд на парня, который был выше меня, практически, на голову.
— Ты чего такая грустная сегодня? — его бровь гуляла в приподнятом состояние на лбу, когда он меня начал спрашивать
— Да, вроде, как обычно, — я уже вытаскивала содержимое портфеля в кабинете математики.
— Ну да. А чего это на русском было? — он кинул портфель на свою парту и уселся на стул за мою.
— Вспоминала слово, — я в недоумение смотрела на парня, а моя бровь тоже медленно начинала подниматься вверх.
— Специфично ты слова вспоминаешь, — он перевел взгляд с меня на мой пенал, после чего стал рассматривать его и даже в руки взял.
— Ну и чем тебе мой пенал не угодил? — я уселась на свое законное место и попыталась забрать пенал, но Соболев в наглую вытянул руку в сторону от меня, поэтому пенал я могла бы вернуть, только если бы решилась перегнуться через парня.
— Да угодил он мне, просто смотрю, — он улыбнулся мне.
Но пенал из рук парня исчез мгновенно. Я даже вздрогнуть успела, когда на край сзади стоящей парты сел Антоненко, протягивая мне через мое плечо пенал.
— Спасибо, — я не повернулась, но поблагодарила, забрав пенал из его рук.
— Доброе утро, Антипенко, — Слава продолжал сидеть за моей спиной, угнетая меня своим присутствием. Вообще эти два парня нарушали мое личное пространство.
— Доброе, Антоненко, — я постаралась сказать это как можно спокойнее, не выдавая своего напряжения.
— И зачем ты ей пенал вернул… — Кирилл тягостно вздохнул, а затем повернулся в сторону Паши, который читал какую-то толстую книгу.
Ну, как вы поняли, его чтение было прервано энергичным Кириллом, который потащил парня куда-то из класса.
Одной проблемой стало меньше. А вот Антоненко продолжал сидеть за моей спиной.
Тишина. Она длилась долго. Напряжение становилось все больше. Я уже просто хотела закричать, чтобы он покинул мое личное пространство, которое он засорял своим присутствием. Но меня, словно услышали, послышался звонок на урок. Совсем медленно и неспешно парень оттолкнулся от парты и зашагал к своему месту. Неужели Венера приняла мой сигнал, отправила Марсу, и он сообщил Антоненко, что не стоит отпускать колких шуточек в мою сторону сегодня? Наверное, так и было.
Урок геометрии прошел просто ужасно. Я вообще не въезжала в том, что происходило на доске. Обычно я хотя бы отдаленно могла понять, что и как, а в этот раз все выглядело как куча пентаграмм и неизвестных мне иероглифов. В общем, голова моя потяжелела еще на килограмм после урока в кабинете математики. И оставшиеся два урока я сидела и пыталась вникать в суть каждой темы, у меня даже получалось. Но в столовой покой меня опять покинул.
Лена сегодня в школу не пришла, то ли болела, то ли просто не смогла по какой-то причине. В общем, за столом сидела только я, потому что Бойцовой в школе тоже не было. Вот причины ее отсутствия я вообще не знаю. Меня это и не волнует.
Но вот когда за мой столик сели Кирилл, Паша, которого туда насильно усадили, и сам Антоненко, я подавилась супом, в прямом смысле.
— Ну и чего ты тут брызгаешь? У меня свитер белый вообще-то, — возмущаясь на меня, он при спокойно наливал себе суп.
— А чего вы вообще за моим столом делаете? — я оглядела всех троих.
— Нигде не написано, что он твой. Просто захотели к тебе сесть, ты тут так одиноко сидишь, — Кирилл продолжал говорить, а Марков и Антоненко сидели с невозмутимыми лицами и ели свои порции, словно их вообще не касается все то, что сейчас происходит.
— Мне было вполне нормально, — я начинала вскипать. Именно после его слов, мне стало почему-то обидно, а еще вспомнилась Екатерина…
— Успокойся и ешь, мы тебе ничем не мешаем, — мне ничем вы не мешаете. А вот половине столовой, которая смотрела на нас с округлыми глазами, в которых читался неподдельный интерес, явно было дело до моих соседей.
Я решила просто послушать Кирилла, не создавать лишний шум и принялась за свою порцию.
Доела я довольно быстро и поспешила удалиться из столовой, даже не обращая внимания на то, что меня окликал Соболев. Нет у меня настроения с ними разговаривать! У меня перед глазами мелькал образ этой женщины. Просто стояла картина того вечера. Папа в шикарной одежде, обворожительная женщина напротив отца. А потом еще этот непонятный разговор.
Я сидела на уроках с пустой головой, да, была разрядка, я чувствовала, как мне было легче… Но потом… Потом я хотела плакать и как назло последним была литература, где мы обсуждали то, что вообще не касалось произведения. Зачем надо было затрагивать тему любви и браков?! Кто-то свыше точно издевается надо мной, рисуя мою жизнь, как захочется.
Со звонком я вылетела из класса, потому что чувствовала как нарастает ком в горле, а глаза начинало щипать от той боли, которая крылась у меня в груди. Да, я не помню даже, как выглядит моя мать! Я не хочу говорить о любви, не хочу слушать этот бред на уроке. Не хочу думать, что у нас в доме бывает какая-то женщина. Я только накинула куртку и помчалась из школы. Но на половине пути я затормозила. Куда идти? Домой? Я ведь не знаю, где сейчас папа. А если дома? Он будет пытаться поговорить, а я не хочу. Мне слишком плохо.
Я облокотилась о стену многоэтажного кирпичного здания, закрыла глаза, пытаясь успокоиться. Где же я так нагрешила, что теперь все напасти мира приходятся на мою голову. Кстати, одна из таких напастей вывела меня из равновесия.
— Чего тут стоишь, Антипенко? — послышался знакомый голос. Я открыла глаза и увидела перед собой Славу. Он стоял в своей куртке, которую тогда накинул на меня, и докуривал сигарету.
— Тебе какая разница? — резко, слишком резко, Виолетта. В груди снова защемило, ну почему именно сейчас?
— Волнуюсь, блин. Интересно, ты себя сегодня весь день странно вела, — он смотрел на меня в упор своими серо-голубыми глазами и бросил окурок.
— Да нормально я себя вела! — Я оттолкнулась от стенки и поспешила уйти подальше от этого назойливого парня.
— Антипенко! — его рука ухватила меня за запястье и я снова была лицом к лицу со Славой.
— Хватит, пусти меня! — я чувствовала, как слезы подступают. Я не хочу плакать при нем…
— Нет, чего ты строишь из себя одинокую волчицу? — он смотрел на меня, нахмурившись, сжимая мое запястье.
— Да ничего! Я… Я… — а что я? А я больше не могла, слезы сами потекли по щекам. Как же это жалко, я не могла остановить этот поток.
— Лета? — его взгляд и голос были удивленными, отчего мне еще больше захотелось удрать, поджав хвост.
— Отпусти меня! — я кричала и задыхалась собственными слезами.
Но потом, потом я очутилась в объятиях парня. Даже когда я его била и кричала, он не отпускал.
— Позволь помочь… — он сжимал меня в объятиях сильнее. А я позволила ему помочь.