Академик сказал и об огромных бедах, выпавших на долю ленинградцев, о том, как он постарался хоть что-то сделать для них: «У нас одна лошадь была, сдали в фонд города».
Иван Васильевич удивился, как этот ослабший человек нашел в себе силы весело, с забавными подробностями рассказать о том, что несколько дней назад — 31 декабря — сотрудники подарили ему, заядлому курильщику, тарелочку спичек.
Прощаясь, директор Эрмитажа сказал:
— Помните, что вы призваны защищать город Ленина, очаг мировой культуры, от немецкого изверга… В ваших руках судьба тысяч женщин, детей, стариков Ленинграда, которых вы должны спасти… Родина не оставит нас, согреет своим дыханием…
Просто и мудро говорил ученый с мировым именем. Его слова звали в бой.
Но как будет воевать заблокированный врагом флот? Об этом думали и рядовые краснофлотцы, и командиры, и высшие руководители флота и фронта. В. Ф. Трибуц завел разговор с А. А. Ждановым о перспективах боевых действий.
— Заходите, потолкуем, — ответил Андрей Александрович. — За зимой идет весна.
Вице-адмирал понял, что нужны обоснованные предложения по предстоящим действиям флота, их готов выслушать и изучить Военный совет фронта.
При встрече Трибуц сказал командующему эскадрой вице-адмиралу В. П. Дрозду, решив услышать и его мнение:
— Воевать в море будут подводники.
— Подводники могут прорываться, — согласился тот и заговорил о важности для обеспечения выходов подводных лодок взаимодействия всех родов сил флота.
Это были наметки по использованию флота. Полнее они сложились в беседе командующего с начальником штаба флота Ю. Ф. Раллем и начальником политического управления В. А. Лебедевым.
— Общие задачи флота ясны, — начал Трибуц.
— Но надо бы конкретно поставить задачи на сорок второй по соединениям, — заметил Владимир Алексеевич Лебедев.
— Ремонт кораблей, учеба, — стал перечислять командующий.
— А для чего? Кто и где будет плавать? — напрямую поставил вопрос начальник политуправления.
Мягкий, деликатный Ралль поначалу не вмешивался в разговор, хотя уже не раз думал о будущем. Все трое понимали, что флот заперт в базах, прорыв в море для боя крайне затруднителен и нелегко ответить на такие вопросы.
Командующий улыбнулся и, глядя на начальника штаба, высказал предложение, по которому ему важно было узнать мнение штаба и политуправления.
— Воевать в открытом море на подводных лодках! А всем остальным — надводным кораблям, авиации и береговой артиллерии — обеспечивать успех подводников и решать, конечно, другие боевые задачи, — кратко сформулировал основное Трибуц.
По лицам Ралля и Лебедева он понял, что его мысли верны, он не переоценил силы подводников.
Начальник штаба и начальник политуправления флота говорили, что полностью разделяют такую точку зрения и готовы сделать все, чтобы высказанное в беседе стало планом боевой учебы, судоремонта, а потом и практическими делами в операциях балтийцев в 1942 году…
5 января Иван Васильевич записал: С утра продолжается артиллерийский обстрел города. Часто снаряды падают у Литейного моста в непосредственной близости к подводным лодкам и плавбазе «Полярная звезда». Одна смена стоит в боевой готовности, остальные моряки заняты ремонтными работами.
6 января. Ильин ходит именинником. В полдень доложил мне: «Кормовые и носовые горизонтальные рули при перекладке берут нормальную электронагрузку». Это большой успех. Электрики и рулевые долго бились над рулями, пока не заставили их нормально вращаться вокруг своих осей. Страшно капризными оказались механизмы.
На лодку стало приходить пополнение. Вместо ушедших осенью на фронт прибывали другие люди. «Чем больше знаешь, тем больше умеешь. Лучше знаешь, увереннее действуешь. Хорошо позаботишься о корабле, он тебе отплатит тем же», — напутствовал пришедших Травкин. Отношения между людьми были искренними, сердечными, поскольку делали как надо и что надо.
Ремонтные работы шли с утра до позднего вечера. Одновременно изучали механизмы — в разобранном виде, когда все, как на ладони. Иван Васильевич вместе с инженером-механиком лодки с вечера определял объем работ, стремился побывать там, где труднее, где похуже шли дела. Через несколько часов наступала усталость, но Иван Васильевич бодрился, такое настроение передавалось экипажу.