А сейчас, готовясь к походу, Иван Васильевич тщательно по отчетам и картам изучал опыт плавания, встречался с командирами кораблей, побывал в разведотделе флота. Выводы не были одобряющими. Враг, усиливая противолодочную оборону, дополнительно направил на Балтику корабли с севера, для борьбы с подводными лодками стали использовать все, что можно, даже учебные суда. «Больше сложностей, значит, лучше надо готовиться и действовать, — понимал командир «Щ-303». — В том числе в мелочах».
Это вывод из опыта «Л-3». Она находилась в надводном положении в районе острова Готланд. Вдруг увидели рыбацкую шлюпку нейтральной страны. Было ясно, что и на ней заметили лодку. Но имущество рыболовов не осмотрели, какие-то дополнительные меры предосторожности сочли излишними. На шлюпке оказался радиопередатчик. Тут же за лодкой устремились сторожевые катера. За ночь они четыре раза загоняли «Л-3» под воду, не дали ей зарядить аккумуляторы. Дорого могла обойтись такая «мелочь».
Для действия наших лодок противник создал большие трудности. Значительное количество мин он поставил дополнительно, развернул наблюдательные посты по всему побережью и на островах. И еще одно обстоятельство осложняло действия. Без согласования с высшим военным командованием Красной Армии с мая по ноябрь 1942 года англичане поставили в Данцигской и Померанской бухтах 147 мин. Объявив эти районы опасными для плавания, английское адмиралтейство до конца войны, несмотря на запросы Главного штаба Военно-Морского флота, так и не дало Советскому Союзу точных координат своих минных постановок на Балтике.
К чему приводит отсутствие данных о минных заграждениях? Немецкая флотилия миноносцев, погрузив в Хельсинки мины, 17 августа вышла в Нарвский залив для минирования уже протраленных балтийцами фарватеров. Неточность нанесения на карты предыдущих минных постановок привела к тому, что корабли попали на свое же минное поле. Подорвалось и затонуло три миноносца, четвертый получил повреждения. Наши сторожевые и торпедные катера подняли из воды 107 матросов и офицеров. Был взят в плен и командир флотилии. Наши союзники на словах восхваляли советский флот, СССР, в действительности старались усложнить задачи тралящих сил, рассчитывали на подрыв на минах и подводных лодок, и надводных кораблей, и транспортов…
Говорят, что у солдат острая память, потому что зазубрины на ней сделаны снарядами и пулями, ранами и утратами. Травкин уходил в новый поход в один день с командиром «Щ-320» И. М. Вишневским. Сидя вместе в каюте перед походом, Иван Васильевич не мог знать, что видит боевого товарища в последний раз, в последний раз посмеивается над его забавной привычкой поглаживать волосы перед тем, как что-то сказать. Выпили по бокалу вина из подводного рациона «за прочность прочного корпуса»— тоже последний раз в жизни. Никто не видит, как тонут подводники. Они просто перестают быть рядом с нами. У них нет могил на суше, одна братская на всех — в одной лодке…
Дотошный, привыкший вникать во все мелочи, Травкин побывал на станции, где заряжали лодочные аккумуляторы. У приземистого здания он заметил человека, в котором угадывались черты давнего знакомого, но слишком худым был этот моряк. Тот тоже внимательно смотрел на Ивана Васильевича и молчал. Так длилось минуты две.
— Иван, с трудом тебя узнаю, бороду отпустил, — услышал Травкин.
Теперь он узнал этого человека, начальника Кронштадтской электростанции Родиона Максимовича Джанашия. Его, исхудавшего, с ввалившимися глазами, можно было действительно узнать только по голосу. И, пожалуй, еще коротко подстриженные усики напоминали о некогда красивом, холеном лице, которое Иван Васильевич привык видеть.
— Далась тебе эта борода, не идет же, — сказал он, продолжая рассматривать Ивана Васильевича.
— Знаешь, в походе возни с бритьем меньше.
— А начальства не опасаешься?
— На что-то намекаешь?
— Пример вспомнил… Группа подводных лодок собиралась в плавание. Командирам было приказано построить личный состав на верхних палубах. В строю одним из последних стоял недавно прибывший инженер-механик с черной, волнистой бородой. В общем, самому архиерею на зависть, такой на всей Балтике, наверно, не было. Пришел комбриг, строй обходит. Не мне тебе объяснять, что палуба на лодке узкая, полному командиру бригады вдоль строя бочком приходилось передвигаться, чтобы стоявших в строю не задеть. Засмотрелся начальник на новенького и с восхищением сказал:
— Вот это да!
Чтобы лучше разглядеть бороду, он сделал шаг назад и рухнул за борт в студеную воду.