— Что надо делать? — вскочили рабочие.
— Покричать вместе со мной!
— Да с удовольствием! — они были рады нежданно свалившемуся развлечению.
Под моей жесткой дирижерской рукой матросы в испачканной мазутом робе стали громко скандировать:
— Мак — сим! Мак — сим! Вый — ди на берег!
— Мак — сим! На бе — рег!
Ужасный хор в десяток молодых луженых глоток вопил изо всех сил. На берег тут же высыпали окрестные дачники. Заметив, что газ не привезли и что на них не падает очередной вертолет, они тут же разошлись по своим унылым постройкам.
Максим не показывался. Стайка ребятишек выстроилась у кромки воды, они с любопытством ждали, что дальше будет.
— Давайте не так, ребята! Будем кричать: «Дети! Подойдите к тому дяде, что спит в вишневой девятке, и разбудите его!»
Рабочие заржали, но согласились. Так как трудно прокричать такую длинную фразу, то я просила следить за рукой и выдерживать паузы.
— Де — ти! — это у нас хорошо получилось, дети сразу навострили свои деловитые ушки. — По — дой — дите к дя — де!
— К ка — ко — му дя — де? — дружно завопили смышленые сорванцы.
— Он спит! В ма — ши — не! За кус — та — ми!
— А что нам за это бу — дет! — скандировали дети.
— А что вам надо? Три — четыре! — командовала я.
— А что вам на — до? — ревел импровизированный хор с середины реки.
— Кон — фет!
— Дя — дя даст! — пытались притупить мы подозрительную для их юного возраста бдительность.
Дети дружно прокричали:
— Сна — ча — ла дай — те!
— Да как же мы их вам дадим?! — заорала я уже без посторонней помощи, возмутившись их недетской жадностью. — Мы же на середине реки!
За этим занятием нас и застал командир спасательных работ.
— Что здесь происходит? — металлическим голосом спросил он. — Это вы, Наталья Дормидонтовна, устроили на борту спасательного судна «Волгу — Волгу»? — в его голосе не было и тени сочувствия.
— Это не я, а вы устроили заточение! — дерзко ответила я. — Вы нас не отправляете домой. Мне надо вызвать водителя.
— Что ему передать? — спросил командир, приставляя рупор к губам.
— Скажите, чтобы проснулся!
— Максим! Наташа просит, чтобы вы проснулись! — громкий голос разнесся над поверхностью воды.
— Я и не сплю! — ответил Максим, с опаской выглядывая из — за дерева, которое находилось довольно далеко от того места, где стояла машина.
— Что? — крикнули мы опять хором.
— Он не спит! — проскандировали дети на другом берегу реки.
— Спросите его, что он делает? — попросила я командира.
— Что ты делаешь? — разнесся голос по реке.
— Наблюдаю, что происходит! — ответил Максим, свернув трубкой газету и приставив ее ко рту.
— Что?
— На — блю — да — ет! — опять хором ответили дети.
— Скажите ему, чтобы передал в редакцию… — опять обратилась я к командиру.
— Знаете что, ведите свои дурацкие переговоры сами! — рассердился он. — Я вам рупор подарю! Навсегда! Вы что, позвонить не можете?
— У меня батарейки сели!
— Ребята! Дайте этой девушке мобильник! — сказал Дмитрий Степанович, и сразу три телефона очутились возле моего лица.
Я позвонила в редакцию и сказала, что пока мы не можем покинуть гостеприимное плавучее средство по независящим от нас обстоятельствам. Устав от вороха последних событий, Шаповалов даже не стал возражать, как обычно. Еще я попросила позвонить Максиму, если у него включен телефон, и передать, чтобы не волновался, на что Шаповалов ответил, что Максим и без звонка не волнуется.
А я села вместе с рабочими на рельс и спросила:
— Кого хоть убили?
— Не наш он, — спокойно ответили они. — Водолаз с Южного порта. Они работали на буксире, всю ночь проводили тросы под пробитое днище буксира. Может и не убитый он вовсе. Может, сердце не выдержало. Фамилия его Костров.
— Но почему в вашем трюме?
— Мы сами об этом думаем.