— А чем вам петунии не нравятся? — спросил мужчина в белых брюках.
— Ну как… Петунии — это же несерьезное растение, — растерянно сказал агроном.
— Но людям-то нравится.
— Люди ничего не понимают! Вот раньше на улицах сколько было эвкалиптов?! Я понимаю, эвкалипт — он ветровальное растение. Да, они морозобойные, но ведь можно и подсаживать! Или взять бамбук — я понимаю, это бич, это по сути корнеотпрысковый сорняк, но ведь у нас есть бамбук сине-зеленый, бамбук желтый, бамбук черный и даже бамбук квадратный!
— Ух ты, какие гуси прикольные! — сказал чернявый, показывая на двух белых гусей.
— Я тут родился и вырос, в этом парке, понимаете? — произнес агроном, не обращая внимания на чернявого.
— Здесь же не было роддома, — улыбнулся мужчина в брюках.
— Все равно. Этот парк — для меня вся жизнь! — сказал агроном и бросил окурок в пруд с родниковой водой.
— Ну ладно, давайте закругляться, — сказал мужчина в белых брюках агроному. — Пойдемте пообщаемся с народом.
Трое отправились в бывший совхозный клуб. У клуба стоял памятник Ленину с отбитой рукой.
— А вот Ленина мы оставим, — вдруг сказал мужчина в белых брюках. — Только в оранжевый его перекрасим. Ленин — это прикольно.
На скамейках у клуба сидела местная молодежь, которую не пускали бесплатно внутрь. Молодежь занималась своим любимым делом — обсуждала гуляющих отдыхающих:
— Ты посмотри на этих чувырл. Что, в обезьяньем питомнике день открытых дверей сегодня? Девушки, девушки! — прокричал загорелый парень двум гуляющим девушкам. — В обезьяний питомник не хотите сходить?
— Хотим, — кокетничали девушки.
— Не ходите, там мест нет свободных, — сказал парень, и скамейка грохнула хохотом.
Мимо прошел отдыхающий в шортах с цветочным принтом.
— Эй, братан! — крикнули ему. — Ты, когда спать ложишься, ноги в тазик с водой ставишь?
— Зачем? — настороженно спросил отдыхающий.
— Чтоб цветы не завяли! — опять заржали на скамейке. Отдыхающий быстро ушел. Загорелый парень на скамейке сказал:
— Альдос, давай тебе тоже купим такие шорты, парик наденем и будем по пляжу тебя водить, чтоб фотографировались с тобой, как с попугаем. Скажем, что ты Филипп Киркоров. Диана тебя если бы увидела в таких шортах, в жизни больше к телкам не ревновала бы. Такое ощущение, что все бздыхи — пидоры!
Услышав знакомое слово «бздыхи», человек в белых брюках улыбнулся.
В клубе совхоза «Южные Вежды» собрались совхозные работники и местные журналисты. Все они заранее ненавидели Бориса Бирюкова — московского выскочку, купившего их совхоз.
— И начнется новая жизнь! — спотыкаясь, читал по бумажке мэр города — жирный жук с обиженной рожицей.
В этот момент открылась дверь, и в зал вошел молодой бог. Бог нес на плече рыжую сумку с логотипом «Луи Вюиттон». Его белые брюки были в пыли. Он был загорел, но не черномаз, широкоплеч, но не кривоног, белозуб, но не волосат, ясноглаз, но не горбонос. Девушки в зале затрепетали. В боге они увидели то, что любили в гнедых жеребцах побережья, и не увидели то, что не любили. Бог в девушках не увидел ничего. Он поморщился и сел.
— Здравствуйте, коллеги, — сказал он устало. — Мы же теперь коллеги? Я посмотрел сегодня на ваш, с позволения сказать, совхоз и могу обещать вам одно: теперь здесь все будет по-другому. Если есть вопросы, задавайте. У меня пять минут.
— «Вольная Нива», — представилась девушка с заднего ряда.
— Вас так зовут?
— Нет. Меня зовут Нора. Один вопрос. Скажите, это правда, что вы собираетесь снести совхоз и построить здесь коттеджный поселок?
— Нельзя исключать.
— А что будет с людьми, которые тут работают, вас не интересует?
— Это уже второй вопрос. А вы собирались задать один.
— Не уходите от ответа.
— Весь коллектив совхоза мы трудоустроим в поселке и дадим еще дополнительные рабочие места городу.
— Но среди них есть профессора, ученые. Вы заставите их работать вахтерами?
— Не хотят вахтерами, могут полотерами. Уверяю вас, у меня полотеры получают больше, чем у вас — профессора, — ответил Бирюков.
— А вы знаете, что здесь выращивают самый северный чай в мире?
— Знаю. Правда, я так и не понял зачем, — ответил Бирюков и встал, показывая, что он все сказал. Он устал, и ему было все равно, что о нем напишет местная пресса. С губернатором он давно договорился.
Выходя, Борис успел заметить, что Нора «Вольная Нива» молода и красива.
Почему-то его это расстроило.
Номера улучшенные и номера ВИП-люкс с кондиционером в гостинице «Перламутр» отличались немногим: собственно кондиционером и ценой. Кондиционер поднимал цену ровно вдвое.
Нора лежала на кровати в своем номере без кондиционера и смотрела по телевизору местные новости. Она ждала сюжет про визит Бирюкова, чтобы увидеть себя в перебивках и проверить, действительно ли у нее такой длинный нос, как ей показалось, когда она видела себя по телевизору в последний раз.
Тут в номере зазвонил телефон.
— Добрый вечер, Нора. Вам удобно сейчас говорить?
— Да, — ответила Нора, удивленная вежливым женским голосом.
— Борис Андреич приглашает вас сегодня на дружеский ужин, который он проводит для местной администрации. Вас ожидать?
— Какой Борис Андреич?
— Бирюков. Я его помощница.
— А-а. Нет, спасибо, я не пойду.
— Вы уверены?
— Абсолютно.
Польщенная звонком, Нора присела за туалетный столик и улыбнулась в зеркало, показывая сама себе большие белые зубы. Заметив на лбу маленький прыщик, она выдавила его кончиками ногтей. Хотела побрызгать туалетной водой — для дезинфекции, но, вспомнив, что это не обычная туалетная вода, а дорогая Chanel, которую ей на 8 Марта подарил Толик, не стала брызгать. Нора выщипнула тонкий волосок на переносице между бровями, встала и повернулась в профиль перед зеркалом, разглядывая изгиб своей спины, впадинку на животе у пупка и новую тень под все еще меняющейся грудью.
Еще год назад этой тени не было, а теперь появилась, — радостно отметила Нора. Она положила ладони под грудь и приподняла ее, представляя, что должен чувствовать мужчина, когда ее трогает. «Тяжеленькие», — подумала Нора.
— И кому ж я такая достанусь! — произнесла она вслух и засмеялась.
Оставшись удовлетворена и изгибом, и впадинкой, и тенью, Нора прыгнула на кровать. В этот момент снова зазвонил телефон.
— Здравствуйте, Нора, — сказал мужской грубоватый голос.
Неожиданно для себя, Нора вдруг почувствовала, что покраснела.
— Здравствуйте.
— Приходите на мое мероприятие. Мне бы хотелось вас увидеть. А то я без вас не могу начать.
— Но… — запнулась Нора.
— Приходите. Мы в «Лазоревой», в банкетном зале, — перебил Бирюков и положил трубку. Нора услышала гудки.
— Вот фак, — сказала она вслух. Минуту Нора сидела на кровати, думая о том, что в кои-то веки совсем не хотела понравиться мужику и все-таки понравилась. Потом сняла с телефонного аппарата трубку и по памяти набрала номер.
— Толик, привет. Щас звонил этот мудак, он приглашает меня на ужин с администрацией, прикинь!
— Какой мудак?
— Ну этот, олигарх — Бирюков. Который «Южные Вежды» купил. Ну, про что я в Сочи поехала писать? Вечно ты не помнишь, что я тебе рассказываю! Короче, он говорит, что не может без меня начать.
— А потом он скажет, что не может без тебя кончить, — зло ответил Толик.
— Вот дурак ты, Толик! Ты бы слышал, как я на него наехала на прессухе. Он, наверное, меня уже заказал. Будут ловить меня в Черном море, как директора этих «Южных Вежд», который их банкротить не хотел. Я прямо наорала на него.
— А ты всегда, когда злишься, еще больше нравишься мужикам. И ты прекрасно об этом знаешь.
— Все, заткнись, придурок. Пусть тебе приснятся голые телки. Я никуда не пойду.
«Интересно, она уже накрасилась или только выбирает, что надеть?» — подумал Толик.
Нора перезвонила через минуту.