– Не, тогда не хочу. И тебе не завидую.
– Да уж, – скривилась Люба. – Ехать куда-то со Старухой вдвоём сомнительное удовольствие.
Коллеги, все, кроме безмолвной Кати, ещё долго обсуждали новость, сочувствовали Андрею, шутили, строили предположения, каково это – провести с ней пусть даже пару дней бок о бок. И единодушно соглашались, что это сущяя пытка. Ну и радовались, конечно, что Старуха уезжает. А значит, хоть несколько дней можно будет жить спокойно и дышать полной грудью.
Ближе к концу рабочего дня Елена Эдуардовна вновь вызвала Андрея. На этот раз строгая секретарша оповещать её не стала, сразу дозволила:
– Проходите. Директор вас ждёт.
Она действительно ждала. Андрей, едва вошёл, сразу наткнулся на её взгляд, чуть прищуренный и пристальный. И нервы тотчас натянулись струной, звеня, словно на неё уже и впрямь выработался условный рефлекс.
На этот раз она не предложила ему пройти, наоборот, сама поднялась из-за стола.
– Андрей Викторович, приказ отменять я не стану и от командировки освободить вас не могу. Но, учитывая, что всю минувшую неделю… ну и вчерашний день вы значительно перерабатывали, я решила дать вам отгул. Сможете завтра отдохнуть, ну и провести время с вашей дорогой гостьей.
Она, медленно и грациозно ступая, подошла к нему, всё так же не сводя с него глаз. Подошла совсем близко, он даже ощутил её аромат, в котором преобладал, конечно, какой-то дорогой парфюм, но слабо улавливался и более волнующий запах – её запах, хапах женщины. Невольно Андрей вдохнул глубже. И чёртовы струны внутри завибрировали уже иначе.
– Билеты на самолёт забронированы на воскресенье. Людмила Михайловна завтра утром их выкупит, – она выговаривала слова неспешно, тихо и с таким выражением, будто вовсе не о работе говорила, будто завлекала и провоцировала, будто желала пробудить в нём совсем другие мысли…
Ну и конечно, пробудила. Как тут устоять?
Андрей, словно под гипнозом, уставился на её губы, не в силах оторвать взгляд. Сердце билось тяжело, быстро, гулко. В голове всё спуталось так, что когда он вышел наконец из её кабинета, то мог вспомнить лишь отдельные обрывки её фраз, прорвавшихся сквозь грохот пульса в ушах: отгул… вылетаем в воскресенье…
Хотелось окунуть голову в ледяную воду, чтобы сбросить это наваждение и навести в мыслях порядок. Ну и успокоиться, унять вдруг не на шутку разошедшееся сердце.
Сердце-то постепенно угомонилось, а вот мысли… они буквально разрывали голову.
Это какой-то нонсенс, твердил он сам себе. Просто абсурд. Как можно ненавидеть человека и так его желать? Не должно быть так.
«Может, просто нужно спустить пары и всё пройдёт?», – понадеялся он.
Вечером, уже дома, Андрей огорошил Нику предложением:
– Давай-ка завтра забуримся в какой-нибудь клуб? Тряхнём стариной? Мне отгул дали.
– Да тебе-то чем трясти? – потом догадалась: – А-а, подснять кого-нибудь хочешь?
– Ну и это тоже, – с не стал юлить Андрей.
Как словом – так и делом. Следующим же вечером рванули большой компанией в «Дикую лошадь», где лютовал особый фейсконтроль. Помимо всяких «гашеных» и крепко перебравших, в клуб не пускали и тех, кому не исполнился двадцать один год. Паспорт, конечно, предъявить не просили, но с виду совсем юных сразу бескомпромиссно разворачивали.
Какое-то время они, оккупировав длинный стол на крытой террасе, сидели все вместе – его друзья и Никины. Знакомились, общались, шутили, провозглашали тосты. Всё было хорошо, даже замечательно, только вот женского общества не хватало. Две дамы на всю компанию, одна из которых родная сестра, вторая – совсем мимо.
Ника, заметив, что Андрей скользит ищущим взглядом по толпе, пихнула его в бок и, подмигнув, спросила:
– Что? Ищешь, на кого бы глаз положить?
Но «искать» даже и не пришлось. Она нашлась сама, просто случайно оказалась рядом, да так и осталась. Молчаливая, улыбающаяся, малоприметная девушка. Имени её Андрей даже не запомнил. Не запомнил и лица. Только душные объятья на заднем сиденье чужого тесноватого «фокуса», липкие поцелуи, сладкий парфюм. Затем – такое же сумбурное продолжение на даче у какого-то Никиного дружка, прощание-бегство и неловкое «Я позвоню, если что...».
А утром Андрей мчался на работу, проклиная пробки, лихачей-маршрутчиков, подрезающих тут и там, только успевая лавировать, и, конечно, себя. Себя – не очень, себя он всё-таки любил, но на дачу определённо поехал зря. И вообще всё зря. В итоге – спал от силы пару часов, голова гудит и на душе отчего-то очень гадко. Хотел ведь просто отвлечься, избавиться от навязчивого томления и дурных мыслей – и ни черта не избавился, только в придачу ко всему тошно стало, а за грудиной ещё назойливее свербит…