– Три месяца, Сюдун, она не хочет меня видеть уже три месяца! А всё этот Алган, забери его черти в пекло! Как глазами своими чёрными зыркнет, так сразу внутри всё сжимается! – раскинувшийся на подушках низкорослый мужчина в тёмно-красных шароварах, расшитых золотом, драматично прижал пальцы к груди. – Так и колотится, ты только послушай! Как вообще этого ифрита к нашей луноликой подпустили?!
Тот, кого назвали Сюдуном, светловолосый хрупкий юноша в белых штанах и белой тунике, сидел на полу перед массивным сундуком и методично начищал тяжёлые броши, ожерелья и браслеты, не обходя вниманием ни один драгоценный камень. Он давно знал – когда Петри начинает ныть, лучше молчать.
– А ведь наша луноликая уже хотела сделать меня вторым мужем! Как мне жить без её милости? – Петри приложил палец к подкрашенным губам и задумался. – Может, сброситься с крепостной стены? Тогда она поймёт, как была жестока! Или лучше утопиться в фонтане? Нет, – его глаза загорелись, – я отравлюсь! Точно, я отравлюсь, буду страдать, умирать в мучениях, и тогда она вспомнит! Будет страдать также, как страдаю я, её преданный раб Петри!
Сюдун хмыкнул про себя – Петри собирался умирать три раза на дню, каждый раз выдумывая себе смерть, одна драматичней другой. Хотя и ежу в саду было понятно, что Владычица навряд ли хоть раз его к себе позовёт. После появления великана с Южных земель гарем вообще приуныл. Первый муж Владычицы, Осгар, за власть не цеплялся. Любил хозяйку без памяти, но знал о её непостоянном нраве, поэтому нередко сам выбирал для неё наложников на ночь. Мягкий, улыбчивый, с вечно грустными глазами – после воцарения Алгана его жалели все. И все желали Алгану скорейшего забвения. Но как к нему подступишься, он себя свитой окружил, еду проверяет, все гаремные козни, кажется, на зубок знает. Ни перца в средство для удаления волос не подсыпать, ни яду, чтобы понос вызывать, не подлить. Гарем скрипел зубами, косился на Алгана и ждал.
В покоях хозяйки гарема, благолепной Шапсут, пахло сандаловым деревом и фруктовым шербетом. Сама хозяйка нервно расхаживала от балкона к столу и обратно, поглядывая на двери. Гадалка должна была прибыть с минуты на минуту, но почему-то запаздывала. Шапсут злилась. Не то, чтобы она особо верила в волю богов, но каждое слово этой гадалки сбывалось, а Шапсут никогда не добилась бы таких высот, если бы не научилась доверять знакам.
Наконец двери распахнулись, пропуская невысокую молодую женщину, тонкую, как тростинка, с пронзительными чёрными глазами. Гадалка была закутана в кроваво-красную шаль, а многочисленные золотые монеты в её чёрных волосах позвякивали с каждым шагом.
– Прости, что опоздала, благолепная, – голос, несмотря на юную внешность, был приглушённым и скрипучим. Не дожидаясь ответа, гадалка прошла к низкому столу, опустилась на подушки и начала раскладывать многочисленные атрибуты, доставая из небольшого мешка. Шепсут тоже не стала тянуть – нетерпеливо села напротив и взмахом руки отпустила слуг.
– Великие времена грядут, благолепная. – Гадалка почесала кончик носа, глядя на разложенные карты. Взяв в руки небольшую связку трав, она подожгла их, и по комнате поплыл резкий аромат. Шепсут поморщилась, но ничего не сказала – успела привыкнуть к странным методам. – Скоро жизнь нашей Владычицы изменится. Станет она сладкой, как горный мёд, прозрачной, как ледяной ручей и счастливой, как солнечный день после затяжных дождей. – Задумавшись, гадалка взяла одну из карт, на которой было изображено колесо, и тонко улыбнулась. – Вижу. Вижу мужчину рядом. И не будет для него большей радости, чем делать госпожу счастливой. И подарит он ей детей. Не одного вижу. Двух. Или трёх. А может, всё-таки одного?.. – Гадалка бросила быстрый взгляд из-под ресниц на Шепсут, но та благоговейно рассматривала карту, пытаясь увидеть таинственного мужчину. – И пришёл этот мужчина из-за моря, из мира иного, нам недоступного. Кстати, – голос, звучащий нараспев, вдруг стал деловым, – он будет среди тех, кого в ближайшее время выставят на торги. Я бы на твоём месте поторопилась, благолепная. А то уведут счастье Владычицы нашей, и всё. Ни любви, ни радости не будет у неё. Всё уйдёт.
Шепсут вздрогнула, с подозрением посмотрела на гадалку, но та уже начала деловито собирать вещи.
– На ближайших торгах, говоришь?
– Ага, – кивнула гадалка и тут же исправилась. – Да, о благолепная, не знаю, есть ли среди новых рабов мужчины заморские, но карты говорят, что именно среди них счастье Владычицы.