- Эти пытки испанской инквизиции я носил лет до девятнадцати. Сняли уже в университете, тогда же и первую татуировку набил. Папе назло. Ох, и воплей было! Отец рвал и метал. Где это видано, чтобы сын приличного семейства ходил размалеванный и бренчал на гитаре, как средневековый менестрель? Позор!
Я слушала и не могла поверить, что он вот так просто открывался перед почти незнакомым человеком. Будто никто и никогда не испытывал того же, что и он. Вроде взрослый мужчина, а рассказывает о себе, как будто мальчишка-подросток, выплескивая без остатка, словно избавляясь от пережитого. Рассказ прервала подошедшая так не вовремя официантка.
- Простите, сэр. Вам просили передать, — девушка протягивала ему записку на простой разлинованной бумаге, видимо из тетрадки вырвали.
Краузе ни сколько не удивился и с улыбкой принял листок, скользнул по нему взглядом и расплылся в широкой улыбке.
- Прости, я сейчас, — он поднялся со своего места и направился в другую сторону кафе, где за дальним столиком сидела стайка девчонок. По виду мои ровесницы, которые напуганными воробушками шушукались меж собой, а заметив приближающегося к ним кумира, сравнялись цветом лиц со стенами. Фанатки. Дальше шла стандартная процедура: восторженные визги, фото дрожащими ручками на телефон и автографы на всем, что подвернется под руку. Эх…
Я отвернулась обратно за столик, чтобы допить кофе и свалить, пока Рэй был занят поклонницами. Тихо и без пыли. Некрасиво? Возможно, но если не прекратить все сейчас, то красивая случайность превратится в навязчивую идею и пытку. Я уже чувствовала, как внутри разгорается жгучая ревность к тем девчонкам, а ведь они ничем от меня не отличаются. Залпом допив стакан, уже откинулась в кресле, чтобы достать из кармана деньги, как перед глазами возник стальной медиатор на шнурке, который через мгновение приятно холодил кожу, а теплые и ловкие пальцы застегивали замочек сзади
- Уговор есть уговор, — дыхание с еле уловимым кофейным ароматом щекотнуло ухо урчащим баритоном и заставило волоски на теле встать дыбом. Сердце ухнуло вниз так, что закружилась голова, — Это теперь твое, что с ним делать — решай сама.
Второй раз в жизни его лицо было настолько близко. В голове сразу всплыли воспоминания о концерте, когда его губы и язык ласкали мои. Щеки моментально вспыхнули стыдливым румянцем, дыхание участилось и стало нестерпимо жарко.
- Спасибо, мне пора, — не дождавшись ответа, схватила свои вещи и рванула из кафе, почти сшибая с ног входящих посетителей.
Дома пыталась отвлечься чем только можно: от уроков до уборки, но приятная тяжесть украшения все время напоминала о бывшем владельце. Эта вещь касалась его там, где я никогда не буду касаться, а теперь висит у меня на шее. Добровольно отданная. Хрен МакГрегор, а не медиатор!
Вечером выяснились занимательные подробности: на обратной стороне украшения нашлась гравировка «Моему огоньку» и проба.
- Пап, можно тебя отвлечь?
- Да, солнышко, — папа сидел у себя в кабинете и занимался очередным написанием научной статьи для своего университета, когда я постучалась к нему. — В чем дело?
- Я тут нашла кое-что, глянь, — я протянула отцу подвеску. Он приспустил очки на нос и внимательно вгляделся в скругленный металлический треугольник.
- Занятная вещица, — он крутил украшение в руках так и эдак, разглядывая со всех сторон, — похоже, платиновая.
Чего?!
Едва справилась с порывом завизжать и сорваться в закат, лишь сдержанно прочистила горло.
- Ты уверен, что это не дешевое серебро? — мать моя женщина, Рэймонд Краузе вот так просто взял и подарил мне платиновый плектр, который чёрте сколько носил сам?
Мироздание, ты сошло с ума!
Абсолютно, вон же проба стоит, — папа указал пальцем на еле различимые циферки под гравировкой. Спорить с профессором геохимии в этом плане было бесполезно.
- Дорогая штучка, не знаешь чья?
- Увы, — покачала головой. Как же, не знаю я, ага.
- Надо бы вернуть владельцу.