И укатил.
Ленин оттолкнулся вместе с креслом от стола, глянул на часы, покачал головой: ровно шесть. До начала заседания считанные минуты, а никто из противников не зашел, не прислал свои возражения.
В чем дело? Что это, случайное совпадение? Или тактика — не раскрывать до поры свои карты, не давать лишнее время на размышления, на подготовку?
Позвонил секретарю.
— Пожалуйста, поторопите Милютина, Ларина и Крицмана с присылкой тезисов об едином хозяйственном плане.
Вскоре уже пора перейти из кабинета в зал заседаний...
И вот длинный-предлинный стол в этом зале. Пятнадцать мест с одной стороны, пятнадцать с другой. Ведущие политические и хозяйственные деятели страны: Аванесов, Рудзутак, Брюханов, Попов, Халатов, Ломов, Милютин...
Вдоль стены со строгими деревянными панелями, с глубокими проемами четырех окон, за которыми в слепой пустоте ночи надрывается метель, расселись приглашенные товарищи, докладчики, эксперты.
Во главе стола, точнее, уже за другим, приставленным к нему, как перекладина буквы Т, — Ленин. В левой руке — часы, правая — над листком для заметок.
Рывком поднимается Михаил Александрович Ларин — тот самый, что слывет старым партийным работником и литератором. В былые годы — меньшевик, а в девятьсот седьмом — автор самого правого из проектов созыва «широкого рабочего съезда», которым пытались заменить партию. Во время войны примкнул к Мартову...
Опять Мартов и мартовцы — пусть бывшие! — против Ленина, против ГОЭЛРО...
Ларин так долго подавался вправо, что оказался слева: после Февральской революции он занял самую левую позицию среди меньшевиков-интернационалистов, после июльских событий вошел в большевистскую партию и ныне трудится на посту заместителя председателя Высшего совета по перевозкам. Самонадеян, самоуверен, привык идти напролом, без оглядки и полагает это главным достоинством революционера.
Перед началом заседания, прочитав проект положения о Государственной общеплановой комиссии, подошел к Ленину и шепнул на ухо как бы в шутку:
— Вы дали нам мизинец, мы возьмем всю руку,
Для себя Ленин называет его «архиловким нахалом», смеется:
— Если Ларин просит миллион, то давать ему надо полтинник.
Ларина, и прежде всего его, имел в виду Владимир Ильич, когда предупреждал Кржижановского, что придется отшибать нетактичных коммунистов.
С убежденностью всезнающего метра, с апломбом пророка Ларин бросает в лицо Ленину:
— Как можно признавать ГОЭЛРО основным планом восстановления всего народного хозяйства? Как можно всерьез говорить о немедленном приступе к практическому проведению этого плана в жизнь, если жизнь сплошь и рядом на каждом шагу опрокидывает куда более скромные наши наметки?..
В плане ГОЭЛРО, составленном техниками, хромает экономическое обоснование. Не учтен прирост населения. Слабы расчеты необходимого ввоза и так далее и так далее...
Я считаю, что во главе технической группы, предложенной товарищем Лениным, если хотите, над ней, надо обязательно поставить экономический президиум...
Он говорит многозначительно и запальчиво, то и дело снимая и надевая очки. Отирает взмокший, начинающий лысеть — «бог лица прибавляет» — лоб.
Но Ленин умещает суть его выступления в строку:
...«Дело не кончается одной техникой»...
В три строки — следующее выступление, заместителя председателя Высшего Совета Народного Хозяйства Милютина:
«Ларин часто путает (Милютин)
|| Задача экономически-политическая [Ни разу не возразил Ленин]»
Раскинув перед собой широкие сухие руки так, что левая легла на общий стол, а правая уперлась в тот, за которым сидел Ленин, Рыков поморщился: нет, ни Ларин не произвел впечатления, ни зам не сверкнул красноречием, хотя все же сказал, что с точки зрения методологической план ГОЭЛРО построен неправильно. Взял слово.
Председатель Высшего Совета Народного Хозяйства говорит не торопясь — отмеривая, процеживая каждое слово, каждый вздох: у зама одна ответственность, у преда — иная. Привычно заикаясь, он растягивает начальные согласные — выгадывает секунды, чтобы отмерить, взвесить еще и еще раз:
— Н-н-не надо спешить. В-в-ведь прежде, чем выполнять ГОЭЛРО, его н-н-необходимо еще утвердить. Можно его утвердить н-немедля, с-сейчас? Можно. А нужно ли?.. Может быть, лучше утвердить после съезда электротехнического — после, как сказано в постановлении Совнаркома от восьмого сего февраля, «всестороннего обсуждения технико-экономических вопросов, связанных с осуществлением плана электрификации России»?