После короткого митинга Глеб Максимилианович кивнул Есину и Угримову. Борис Иванович поднял сигнальный флажок. И сейчас же на противоположной стороне поля механик склонился к лебедке. Стальной канат, протянутый от нее к плугу, вздрогнул, напрягся, зазвенел.
— Осторожней, Владимир Ильич! — предупредил Александр Иванович Угримов.
Машинист, сидевший на плуге, вертанул массивную рукоять — лемеха вонзились в землю, отвалили восемь одинаково тяжелых пластов.
Люди, с детства привыкшие к размаху сохи, в лучшем случае пароконного плуга, двинулись вслед за быстро уползавшим гигантом, словно завороженные. И впереди всех — Ленин.
Приотстав немного, Глеб Максимилианович объяснял Надежде Константиновне и Марии Ильиничне, подозвавшей еще корреспондента «Правды»:
— Идея и конструкция Бориса Ивановича Угримова. Он, как вы знаете, особоуполномоченный Совета Труда и Обороны по секции Главсельмаша... Принцип действия очень простой. По краям поля стоят две электрические лебедки. Механики включают то одну, то другую, и они тянут к себе плуг. У него две рамы — по восемь лемехов на каждой. Одна восьмерка пашет, когда плуг идет туда, другая — оттуда...
Тем временем плуг взбороздил поле до конца гона, и вторая лебедка потянула его обратно. Молодой безусый здоровяк машинист колдовал, священнодействовал рычагами, сидел красный от ветра и всеобщего внимания, от усердия, волнения и гордости. Пронзительно сверкали даже теперь, в этот тусклый осенний день, отшлифованные работой отвалы. По ним, из-под них все так же непрерывно — захватывающе и увлекательно, как в кинематографе! — струились ровные потоки сырой земли.
Владимир Ильич по-прежнему шел за плугом вдоль крайней борозды. Рядом с ним вышагивал тот же, первым встретивший его проныра мальчишка — Петя Мельников, прозванный на Бутырском хуторе Ежиком.
Вот Ленин подобрал ивовый прут, промерил глубину вспашки, одобрительно присвистнул. А Ежик запустил камнем в галок, слетевшихся на свежую зябь.
— Не надо, — остановил его Ильич. — Пусть червяков собирают... Откуда это у тебя такая папаха?
— Солдат подарил. Я ходил к ним кашу есть. Знатная каша! У-ух! Пшенная...
— «Пшенная...» — задумчиво повторил Ленин, нагнулся, набрал горсть земли — как истинный хлебороб, размял бережно, ласково, с надеждой: — Вот она — и пшенная, и гречневая, и с маслом...
Потом, когда Ильича обступили работники комиссии «Электроплуг», Борис Иванович Угримов доложил, что Брянский и Петроградские заводы уже выпустили четыре таких чудо-богатыря, а к весне будут работать на полях еще двадцать.
Есин рассказал, где их предполагают применить.
Ленин задумался, прикидывая, взвешивая что-то; вздохнув, заметил, что плуг слишком громоздок, да и обслуживает его многовато народу — пять человек!.. И все-таки... Важно, что это первая машина, созданная нашими рабочими, из наших материалов, на наших заводах.
— Ну, что ж? Двинемся дальше? — Александр Иванович Угримов пригласил на ферму первого показательного хозяйства «Электрозема».
Там все сразу обратили внимание на чистоту асфальтированных проездов, бетонных полов, покрашенных известкой стойл. Неожиданно сытые для нынешней лихой поры, холеные коровы привычно касались губами рычагов — и чашки автоматических поилок наполняла вода, поданная электричеством. В зале с просторными окнами и стенами из кафеля по волнистому экрану охладителя падала молочная река. Сияя медью, гудели электрические сепараторы. На круглом вращающемся столе никелированные шприцы впрыскивали в бидоны мощные струи воды, нагретой электричеством, а щетки, мелькавшие на концах шприцев с быстротой, доступной только электричеству, придавали луженым утробам бидонов радужный блеск.
Наклонившись к Ленину, Александр Иванович с гордостью рассказывал:
— Благодаря идеальной чистоте при дойке и разливке, благодаря гигиеническому содержанию и правильному кормлению животных молоко превосходит по качествам датское, признанное лучшим в мире. Весь удой идет в ясли, детские больницы, родильные дома.
— Сколько вы получили от правительства на оборудование такой фермы? — заинтересовался Ленин.
— Ни копейки. Все, что вы видите, поднято на средства нашего Общества сельского хозяйства. И все это полностью окупилось в два-три года...
— Слышите?! Слышите?! — Ленин обернулся к председателю Госплана и народным комиссарам. — Это общественное хозяйство процветает, несмотря на войны, на разруху и голод! Какие же возможности открываются для крупных советских хозяйств!..