Двадцать четвертого января минувшего года Япония разорвала дипломатические отношения с Россией. Через два дня из Порт-Артура отплыл английский пароход с необычными пассажирами па борту. Все они были японцами, всех до того постоянно встречали на набережных, у причалов, поблизости от береговых укреплений и батарей.
Пока они размещались в каютах первого класса, пока прогуливались по палубе, созерцая дымчато-голубые дали и закат на море, все, что касалось важнейшей русской крепости на Тихом океане и тридцати военных кораблей, базирующихся в ней, — все было уже передано ими японскому штабу.
Ночью, когда господа командиры крепости и русской эскадры поднимали последние заздравные бокалы на именинах супруги адмирала Старка, одиннадцать японских миноносцев атаковали военные корабли, мирно дремавшие на рейде Порт-Артура, и подорвали три лучшие из них. Одновременно шесть японских крейсеров с миноносцами напали на крейсер «Варяг» и канонерскую лодку «Кореец» в порту Чемульпо.
Началась русско-японская война.
Остатки русского флота были блокированы, и японцы беспрепятственно высаживали на материк все новые десанты. Их войска отрезали Порт-Артур от русских сухопутных сил в Маньчжурии. Все попытки командующего армией генерала Куропаткина помочь осажденной крепости окончились провалами — сначала под Вафангоу, потом под Ляояном. На укрепление этих позиций за семь месяцев истратили семь миллионов рублей. Японцы бомбардировали их из русских орудий русскими снарядами, захваченными прежде. Но шансы на победу были у русских: они превосходили неприятеля численно. И вдруг, не введя в бой все силы, не использовав резервы, Куропаткин приказал отступить. Не помогла Порт-Артуру и битва на реке Шахэ, план которой, рассчитанный на внезапную атаку конницы, стал заранее известен противнику.
Порт-Артур героически оборонялся. Его солдаты, матросы, унтер-офицеры погибали, но не сдавались. Погибли адмирал Макаров, генерал Кондратенко, вдохновлявшие защитников крепости. Сто двенадцать тысяч японских солдат полегли под стенами твердыни. Но двадцатого декабря генерал Стессель предательски, вопреки воле военного совета, сдал Порт-Артур. Сдал, к удивлению... самих японцев, полагавших, что крепость продержится еще два месяца. Врагу достались три сотни исправных орудий, двести тысяч снарядов к ним, семь миллионов патронов, запасы продовольствия...
И Глеб Максимилианович и Зинаида Павловна тяжело переживали эти события.
Конечно, известно было, что верхушка страны надеялась: «Мы Японию шапками закидаем», — и рассчитывала, что победа укрепит власть, отвлечет внимание народа от революции. Недаром министр внутренних дел и шеф жандармов Плеве признавался:
— Маленькая победоносная война необходима, иначе нам внутри России будет грозить беда.
Конечно, и Глеб Максимилианович и Зинаида Павловна хорошо понимали и то, что на Дальний Восток отправляют большей частью молодых, плохо обученных солдат или запасных, а кадровиков берегут для борьбы с «внутренним врагом»...
Но несмотря на все эти «конечно», нельзя было отрешиться от того, что ты — русский. Было так больно, так стыдно, что твои генералы продажны и бездарны, что их бьют, хотя у России вдесятеро больше солдат, чем у Японии.
Нет, ни Глеб Максимилианович, ни Зинаида Павловна не стали, подобно меньшевикам, оборонцами. Подавляя чувство оскорбленного национального достоинства, оба они, как настоящие большевики, считали: поражение царизма ускорит революцию. Оба вместе, как говорится, «последовательно отстаивали и проводили» политику пораженчества. Скрытно, при постоянной угрозе полевого суда за изменничество и подстрекательство в обстановке военного времени пробирались на заводы, в казармы, депо. Втолковывали, что далеко не случайно Россия оказалась неподготовленной к войне. Ни на Дальнем Востоке, ни в Сибири не было военных заводов. Программа морских вооружений не выполнена. К началу войны не завершено строительство и переоснащение Тихоокеанской эскадры, не закончены укрепления, не усилены гарнизоны...
Вспоминая свою работу машинистом, Глеб Максимилианович особенно остро представлял и живо объяснял товарищам все, что касалось Сибирской магистрали. Временами он будто бы видел заиндевевшие лица солдат, едущих на восток. Участок вдоль берега Байкала еще не достроен, и через озеро приходится переправляться на ледоколе... Единственная ветка к «театру войны» сделана наспех, на живую нитку, не хватает паровозов, вагонов, нет станционных служб. Владивосток и Порт-Артур отрезаны друг от друга неприятельским флотом, а основное «средство связи» — ординарцы. Нет ни телефонной сети, ни радиотелеграфа, хотя он изобретен десять лет назад — «у нас, в России»!..