День и ночь снуют на пересечении дорог покупатели. Девяносто процентов из них сразу устремляется к самому большому дилеру и покупает универсалы или внедорожники. На других продавцов они даже не глядят.
Из оставшихся десяти процентов большинство тратит деньги на роскошные седаны. Падкие на универсалы и внедорожники обыватели вызывают у них высокомерную ухмылку. Они язвительно подшучивают над чудаками и сумасшедшими, продающими дешевые, превосходные в техническом отношении средства передвижения.
Бэтмобили приобретают случайные покупатели, например, сумасбродные коллекционеры, которым одного универсала мало.
В организации, отдающей задаром танки, работают исключительно волонтёры, лишь поэтому она и остаётся на плаву. Волонтеры носятся по улице с мегафонами, пытаясь заинтересовать народ невероятностью сложившейся ситуации. Типичный разговор происходит так:
Хакер с мегафоном: Деньги останутся при вас! Бесплатные танки! Неуязвимые, им не страшны огонь, вода и медные трубы! Девяносто миль в час! Галлон на сто миль!
Предполагаемый покупатель универсала: Конечно, в ваших словах есть доля истины, но, хм…. Я ведь понятия не имею, как управляться с танком!
Мегафон: Можно подумать, вы знаете, как управляться с универсалом!
Покупатель: Но у продавца универсалов есть механики. Если что‑то сломается, я возьму отгул на работе, привезу им универсал, заплачу за работу и подожду в приёмной пару–тройку часов под звуки какой‑нибудь ненавязчивой музыки.
Мегафон: Но если вы купите танк, наши волонтёры придут к вам домой, пока вы спите, и всё починят!
Покупатель: Да я их на порог не пущу, идиот несчастный!
Мегафон: Но…
Покупатель: Не видишь, что ли, все покупают универсалы!
Норовистый бит
Вряд ли я усмотрел бы связь между автомобилями и компьютерами, если бы меня в своё время не взяли прокатиться на старой спортивной развалюхе. Тогда я только–только записался на компьютерный курс в школе родного города Эймса. После пары вступительных лекций нас допустили в святая святых — крошечную комнатку с телетайпом, телефоном и стареньким модемом, представлявшим собой металлическую коробку с двумя резиновыми чашечками наверху (примечание: возможно, многих читателей после этого предложения обуяет невыносимый страх, они испугаются, что вот–вот, и мой рассказ превратиться в скучные заумные воспоминания, какими крутыми мы когда‑то были; другие же решат, что я таким образом собираюсь с духом, чтобы приступить к описанию какой‑нибудь новомодной, «хитовой» теме типа Open Source Software). Телетайп был именно тем, чем он всегда и был — устройством для отправки и получения телеграмм. По сути — шумная, печатающая только ЗАГЛАВНЫМИ БУКВАМИ пишущая машинка. Рядом с ним примостился аппарат поменьше с толстым рулоном бумаги и прозрачным пластиковым лотком.
Чтобы соединить этот прибор (который вовсе не был компьютером) с «Мэйнфреймом» — головной вычислительной машиной государственного университета Айовы, находящемся на другом конце города, вы снимали телефонную трубку, набирали номер компьютера, слушали странные шумы и помехи, затем смачно опускали трубку на резиновые чашечки. Если вы не промахивались, одна каучуковая манжета обхватывала мембрану микрофона, вторая — громкоговорителя. Такой вот изощрённый секс информационных технологий, поза 69. Телетайп трясся, словно удалённый «Мэйнфрейм» заразил его пляской святого Витта, и выстукивал шифрованные послания.
Так как компьютерного времени было в обрез, мы использовали некое подобие пакетной обработки данных. Перед тем, как набрать номер, мы включали ленточный перфоратор (вспомогательный аппарат, прикрученный к стенке телетайпа) и печатали программы. Каждый раз, когда мы нажимали клавишу на клавиатуре, телетайп со стуком пробивал на бумаге набранную нами букву, и мы видели, что печатали. В то же время он преобразовывал эту букву в набор из восьми двоичных символов, битов, и штамповал на перфоленте соответствующее количество дырок. Бумажные кружочки, выбитые из продырявленной ленты, плавно опускались в пластиковый лоток, который медленно заполнялся настоящими, истинными битами. В последний день нашего пребывания в школе, самый одарённый парень класса (не я), возможно, в шутку, возможно, от переизбытка чувств, выпрыгнул из‑за парты и вывалил на голову преподавателя мусорную корзинку этих битов. Это единственное воспоминание о школе, которое я никогда не забуду, – замерший в оцепенении учитель, багровеющий от сдерживаемой ярости, и миллионы битов (мегабайты)[1], осыпавшие его с головы до ног.