Среди людей в белых халатах Александра заметила рослого молодого человека с копной взъерошенных волос. В отличие от коллег, смотревших на девушку как на лабораторную крысу, невесть каким образом избежавшую смерти, он глядел на нее с теплотой и благоговением – как на символ надежд и чаяний, неожиданно ставших реальностью. «Мирон Бранат», – прочитала Александра на его бейджике, заодно удивившись, каким зорким стало ее зрение: из-за близорукости она с детства носила очки, в которых теперь не было надобности.
Александра оставалась в клинике под наблюдением врачей. Несколько недель ей не сообщали о судьбе родителей и брата. Когда Александра узнала, что они погибли, она сняла крестик и больше его не надевала.
Доктор Бранат не отходил от Александры ни на шаг: он стал не только ее личным врачом, но и близким другом. Долгими зимними вечерами, пока Александра находилась под наблюдением, они проводили время в палате, делясь друг с другом историями из жизни. А через четыре года, когда Александре исполнилось двадцать, Мирон сделал ей предложение.
Тем временем эксперименты продолжались: ученые вводили наногены другим тяжелым пациентам, поражаясь фантастическим результатами. Рак, атеросклероз, аутоиммунные и системные заболевания, пороки развития, травмы, инфекционные процессы – казалось, не было такой патологии, с которой не смогли бы справиться неутомимые микроскопические роботы.
В тот день, когда Александра и Мирон прилетели на Крит, где собирались провести медовый месяц, из Центра экстренной медицины пришло сообщение: третья генерация наногенов, синтезированная две недели назад и введенная группе новых подопытных, оказалась способна к саморепликации и вышла из-под контроля. Произошло то, о чем предупреждали ученые-паникеры: наногены организовались в серую слизь – субстанцию, которая поразила популяцию людей, словно вирус.
Наногенам потребовалось чуть больше года, чтобы проникнуть в каждого человека на Земле: расползаясь по миру за счет безостановочной саморепликации, они добрались даже до изолированных племен индейцев, затерянных в сельве Амазонки.
Человечество готовилось к худшему: по прогнозам ученых серая слизь, безудержно размножаясь, грозила поглотить все доступное ей пространство. Но случилось то, чего никто предсказать не мог: проникнув в тело каждого человека, наногены прекратили репликацию. И вместо того, чтобы уничтожить человечество, как боялись многие ученые, микроскопические роботы совершили то, на что изначально были запрограммированы, – исцелили людей от всех недугов и сделали их бессмертными, образовав единый Наноматрикс, где хранился геном каждого жителя Земли.
Александра была источником этих перемен. Танат предложил ей стать их концом.
* * *
За панорамным окном отеля текла обычная жизнь Лагоса: с громким гулом проносились старые модели ховеров, улицы кишели людьми, спешившими по своим ежедневным делам, и ярко жарило безразличное ко всему раскаленное солнце Нигерии. Длинную и широкую магнитотрассу, отделявшую зажиточные районы от трущоб, украшали баннеры с огромными надписями: «Вместе с Альянсом – в новое будущее».
Александра отошла от окна и, убедившись, что Мирон все еще принимает душ (из ванной комнаты доносился шум воды), вытащила из шкафа свой чемодан. Она положила его на кровать, раскрыла и выудила из вороха одежды небольшую металлическую коробку. Приложив палец к сканеру на передней поверхности коробки, Александра дождалась, когда сработает датчик распознавания отпечатков, и распахнула крышку.
Внутри лежал миниатюрный инжекторный пистолет, заправленный стеклянной колбой с черной матовой жидкостью.
Глядя на него, Александра вспомнила слова Таната, сказанные вчера в подвале.
– Это ингибитор, – пояснил Танат, когда по его команде тощий протянул Александре пистолет. – Вещество, способное остановить наногены внутри человека.
– Это невозможно, – скептично проговорила Александра, рассматривая устройство: металл и стекло холодили кожу рук. – Когда Наноматрикс захватил человечество, научные лаборатории по всему миру вели разработки веществ-ингибиторов, но все попытки оказались неудачными: от наногенов невозможно избавиться.
Танат улыбнулся: между пухлых губ блеснули мелкие зубы.
– В отличие от других ученых мы более терпеливы и внимательны, – ответил он. – Проанализировав огромные объемы информации, накопленные о серой слизи с момента ее появления, мы заметили одну деталь: травмы, полученные людьми во время аварий на магнитотрассах, под действием наногенов заживали немного медленнее. Разница была небольшой – всего две минуты. Но сам факт расхождения в скорости регенерации натолкнул нас на мысль: что, если магнитное излучение мешает деятельности наногенов?