Спустившись с башни, мы ещё около часа осматривали музей истории Шанхая на цокольном этаже, а затем очевидно сдуру поддались на уговоры Шаши и сходили “в самый большой океанариум в Азии” (по словам Шаши). Не верьте ни Шаше, ни кому другому, кто такое ещё скажет. Жалкое подобие океанариума в Бангкоке.
На следующее утро мы вылетали из Шанхая в Пекин, где у нас была пересадка на самолёт до Москвы. Естественно, вылетали с часовым опозданием, однако благодаря тому, что регистрацию, в том числе, и на пекинский рейс мы прошли в Шанхае, в Пекине по прибытии в аэропорт мы без чемоданов, налегке прошли к своему выходу и вот, наконец сели на свой рейс в Москву. Самолет от рукава отошел во время. Но это ничего не значило. Еще около часа он стоял в очереди на то, что бы выкатиться на взлетную полосу. То есть в Москву мы прибыли на час позже. Однако общее время нахождения в Китае точно совпадало с расчетно-экскурсионным, ведь из Москвы в Пекин мы тоже прилетели на час позже.
В середине полёта я вдруг вспомнил, что монетки в Южно-Китайское море мы так и не бросили.
апрель 2012 г.
В бананово-лимонном Сингапуре
Меня еще с детских лет всегда удивлял и восхищал один факт из области естествознания, а конкретно, биологии, а ещё конкретней, зоологии. Я в детстве много читал про угрей, которые с северных широт расплывались, когда подрастали, в южные моря, достигая Бермудов, и затем вновь возвращались в места своего рождения с единственной целью – продолжить род себе подобных. Также поступают и лососёвые. Но самыми интересными для меня были черепахи, которые живут так долго. Ареал их проживания столь огромен, что трудно и представить. Однако ежегодно, повинуясь инстинкту, они плывут, по только им известным ориентирам, к тропическим островам. Плывут к теплому морю и горячему песку, чтобы отложить в этот горячий песок на берегу этого лазурного теплого моря свои яйца.
И только сейчас, собираясь в очередной раз к тёплому лазурному берегу Андаманского моря, я понял, почему именно туда плывут черепахи. Да я и сам почувствовал себя в каком-то роде черепахой, поскольку в это промозглое мартовское московское время меня как всегда тянет к теплому лазурному морю и горячему песку… Не то, что бы отложить, но хотя бы погреть…
Тайланд! Как много в этом звуке для сердца русского слилось, как много в нем отозвалось! В опостылевшую зимнюю, по-московски грязную, горбатую своими сугробами реальность врываются всполохами воспоминания о прежних посещениях дивных райских кущ далекой загадочной страны Сиам. Где по утрам щебечут птицы, а по вечерам трещат цикады. Где шум морского прибоя ласкает слух с монотонностью метронома. И где сидишь ты в шикарном кресле на веранде снятой на две недели виллы в шёлковом кимоно, потягиваешь горьковатый кампари, периодически выпуская в тёплый влажный воздух струю ароматного дыма добротного голландского табака, и лениво в уме перебираешь список того, чего тебе не хватает для полного счастья. Список, как правило, очень короток. Лично для меня понятия “счастье” и Тайланд неразделимы.
Но даже здесь, в этом раю, понятия счастья весьма индивидуально. Как-то, посещая зоопарк на Пхукете, мы с женой встретили русских туристов, коих с каждым годом здесь все больше. Папа вел за руку мальчика лет шести, который, пугая крокодилов своим криком, оглашал своё понятие счастья в жизни: ”Надоело ваше море! Домой хочу! Снега хочу!” Мы с женой поняли, что не перевелись на земле русской Папанины, для которых лазурные воды тропических морей куда менее привлекательны, чем тяжелые свинцовые воды Ледовитого океана. Вырастет мальчик, станет полярником, будет дрейфовать на льдине. По ночам будет принимать радиограммы с большой земли, а днем будет кормить с руки белых медведей. А любимую свою после свадьбы повезет в путешествие на южное побережье моря Лаптевых.