Детство девочка провела в постоянных приключениях на Чёрном континенте без матери, лишь с путешественником-отцом. Тот был то ли шпионом, то ли дипломатом. Скорее всего, и тем и другим. Походил на здоровенного и дочерна загорелого Деда Мороза и ударом кулака мог заставить любого людоеда стать вегетарианцем. Они болтались по джунглям, ездили на пирогах, спали в гамаках. Машу кусали змеи, скорпионы, пауки, ядовитые мухи и бесчисленные полчища москитов. Её пытались съесть людоеды и львы, топтали носороги, душили питоны.
Но каким-то чудом она выжила.
В шесть лет бегала по саванне с персональным, острым, как бритва, мачете, распевая любимые строки Чуковского:
Девочка была уверена, что поэт просто прикалывался. На самом деле нет места в мире лучше.
У отца было необычное хобби. Он дружил с туземными колдунами и учился искусству превращения в леопарда. Европейцу это кажется дикостью. Но в Африке люди убеждены, что хороший колдун способен на многое.
Андрей зачарованно слушал её бесстрастные рассказы. Почему-то верил своей жене. Может быть, сказывалась её странная внешность, от которой веяло незнакомой и таинственной мистикой. Как-то спросил:
– Что умеет колдун?
– Оживлять мёртвых, – привела пример Маша.
– И твой отец это тоже умел?
– Да, – просто сказала она.
Андрей чувствовал, что от слов жены веет жутью. В воображении маячили ожившие трупы. Синяя кожа в пятнах, вылезшие глаза, скрюченные пальцы со следами могильной земли под ногтями…
– И ты видела таких людей?
– Конечно.
– На кого похожи, на зомби из фильмов ужасов?
– Ерунда. Обычные люди. Как мы с тобой. Просто лишь частично живы, а отчасти мертвы.
Неприятный холодок прокрался в живот, погулял по рёбрам и улёгся между лопаток.
Андрей поспешил сменить тему:
– А твой отец? Он научился превращаться в леопарда?
– Точно не знаю. Уверял, что с каждым днём получается всё лучше. Иногда появлялся с куском пятнистой шерсти на груди и между лопаток. Мне приходилось брить. Потом его уши заострились и обросли густым мехом. Глаза стали как у кошки, а седые усы клоками росли в стороны. Однажды он просто исчез в джунглях.
– Совсем озверел?
– Наверное. Думаю, папе сейчас хорошо. Бродит где-то на сильных лапах с очаровательной самочкой, жрёт оленей и не хочет возвращаться к людям.
Маша свернулась клубком на диване, положив голову на колени мужа. Потом её тело начало разворачиваться гибкой змеёй, и она потянулась, превратившись в звенящую струну. Андрей озверел от приступа похоти. Он неуклюже занял господствующее положение над женой, которая приняла его вес, словно пушинку. Обняла, заплела сильными ногами, вобрала в себя, как пересушенная почва саванны жадно вбирает тропический ливень.
Однажды он обнаружил на затылке у Марии спрятанный под волосами глубокий шрам:
– Что это?
– Папа сказал, меня схватила горилла. Я не помню.
– Чудо, что выжила.
– Я невероятно живучая.
С этим Андрей был согласен. Маша никогда не болела, даже обычным насморком. Однажды удивила признанием, что ни разу в жизни не была у врача.
– Но тебе же надо пройти обследования.
– Зачем? Я абсолютно здорова.
И правда зачем здоровому человеку искать проблемы? Медики пропишут кучу ненужных таблеток, будут пичкать до тех пор, пока действительно не возникнет необходимость в лечении. В словах «врачи» и «враги» разница в одну букву.
Вспоминая рассказ супруги про превращение отца в зверя, Андрей задумывался, если бы из тысяч историй об оборотнях хотя бы одна была документально доказана, это означало бы, что клетки человеческого тела способны практически мгновенно перестроить свою структуру. Тогда всю современную медицину можно было бы отправить на свалку.
Он не перекладывал эти рассуждения на трансформацию собственных женщин, что лишний раз подтверждало старую истину о незаметности бревна в собственном глазу.